— Это как же понимать? — заинтересовался я, по примеру Тимона примостив зад на подоконник.

— А так и понимай, — повернулась ко мне Жихариха. — Война — она ж не от оружия, а от погибели. Вот когда лишат жизни первого Митруилку или какого-нибудь Жбанька, враз найдётся брат кровный али побратим, жаждущий отомстить за того Жбанька или Митруилку. Вот тогда она по-настоящему и начнётся, война-то, — бабка опустила взгляд и принялась изучать сложенные на коленях собственные руки, словно и не видала их никогда до этого. — Война — это когда месть идёт за местью. Одна кровь льётся поверх другой. И не важно ужо, кто вперёд-то начал. Кому теперича есть дело, отчего Митруилка в дом ко Жбаньку со злом наведался?

Вскинув голову, Жихариха вопрошающе глянула на меня, но ответа дожидаться не стала. Сама выдохнула, удручённо махнув рукой:

— Да никому. Никто ужо из Митруилковых братов не спросит, почто тот пошёл убивать Жбанька и почто тот насмерть встал супротив. Да и Жбаньковы браты готовы забыть, что ещё вчера трапезничали за одним столом с Митруилкой, называя его своим другом. И никому не интересно, кто подстрекал Жбанька повздорить с бывшим другом, да на руку кому сделать друзей кровными врагами. Месть застит умы, взжигая кровь и взывая к справедливости. А ведь оная и не справедливость вовсе, а лишь подлая жажда крови, что укрылась за громкими речами да якобы высокими помыслами.

Вот уж не ожидал от торговки рыбой такой глубины мысли. Удивила меня Жихариха и запутала. Никак не укладывалась она в какой-то понятный мне образ. И не просчитывалась пока никак.

— Ну так тебе-то, — развёл руками орк, — разве не хочется дом свой сохранить и Жихаря поскорее домой вернуть?

— А ты-то, милок, тут при чём? — удивлённо вскинула брови тётка Власта. — Ежели бы не твой сраный каганат, может, и не пошла она, война-то. А коли пошла бы, так скорее бы и кончилась без тебя да вот этих вот, — бабка указала на ввалившихся в дом с улицы орков нашей охраны. — Ну и с чего мне тебе да другим оглоедам зубастым помогать?

— В смысле, каганат виноват?! — выпучил глаза Тимон, да и я малость опешил.

— Ну дак а как же? — скривила губы старушка. — Гномы с эльфами сколь годков вместе ладили, раздору не имея? И не сосчитаешь. В уста, конечно, не лобызались, но, ежели неприятность какая и выходила, любой вопрос миром решали да дружка за дружку твёрдо стояли. И ежели б твой каган под себя гномий род подмять не мечтал, и дальше б так было. И девка, за коей вы гоняетесь, может, за свою правду так стоит, вредя орде вашей каганатской.

— Так если бы только каганату она вредила, — опередил я Тимона, способного ляпнуть что-нибудь не то. — Она ведь информацию эльфам передаёт, а те бомбят всё подряд, не особо разбирая, кто при этом гибнет, орки или гномы. Да и склады жгут разные, а твой Жихарь потом на фронте голодный и холодный сидит. Мы, почтенная, тоже против войны и гибели. Я, вон, и вовсе медик, а Тимон хозяйственник. Моё дело жизни спасать, и в этом деле я тоже иных помыслов не имею. Это я про поиск шпионки, если что. Нам главное не девку изловить, а налёты вражеской авиации предотвратить.

— Можно подумать, — вздохнула старушка, — они от того летать и бомбить прекратят.

Ну да, в этом с ней сложно было не согласиться.

— Однако, почтенная Власта, — хмуря брови, чуть наклонился я к старухе, — есть ещё один аспект, тобой, увы, не учтённый. Эльфы эльфами и бомбёжки бомбёжками, но только эта твоя Вратка и гномов собственными руками на тот свет не раз отправляла. Кого зарезала, кого в колодце, вон, возле дома утопила. И, думаю, она этими жертвами не обойдётся, ещё и других гномов жизни лишит. Неужто и такое тебя не трогает?

— Колодец она зря осквернила, спорить не стану, — вслед за мной посмурнела Жихариха. — Да токмо насколь верны слова твои про то? Её ли в том вина?

— Не сомневайся, с покойниками я лично общение имел. Можно сказать, всё собственными глазами видел. И с колодцем, и с другими смертями твоя постоялица крепко связана.

— Из видоков, что ли, будешь? — вопросительно подняла брови старушка.

— Как и братец мой сводный, — я указал на Тимона.

— И этот тоже? — с сомнением прищурив левый глаз, пристально вгляделась Жихариха в сидевшего напротив орка. — Тогда ясно, с чего это вдруг медик да хозяйственник за шпионами гоняются. Выходит, по родству способность-то передалась. Отец, что ли, тоже из видоков у вас?

— Только дед, — уверенно выдал Тимон факт из выдуманной комитетом легенды.

— Слыхала я, — кивнула бабка, буравя меня взглядом и будто пытаясь высмотреть сквозь черепушку фрагмент мозга, отвечающий за способности медиума, — что больно уж редки среди орков такие умельцы. А в нашем, мол, народе их и того меньше. Повезло тебе, выходит.

— Можно сказать и так, — пожал я плечами. — А ещё я чувствую настроение собеседников. И твоё тоже.

— Мысли-то, выходит, — прищурилась Жихариха, — еще не читаешь?