— А что, и такое умение возможно? — удивился я.

— Будешь через Непрухин ехать, навести тётку мою двоюродную, — вместо ответа выдала Жихариха. — Бабкой Ведарой её кличут. Травками да корешками она сызмальства промышляет, от матери своей веды переняв. Она тебя нужным отваром-то и угостит, коли привет от меня передашь. Глядишь, и выйдет из тебя путнее чего. Тебе, милок, — перевела она взгляд на орка, — отвар тот не пойдёт. Он только на гномий род действует. Ну, вот, может, ещё на полукровке скажется.

— А откуда ты знаешь, — напрягся вдруг Тимон, — что мы в Непрухино дальше поедем? Откуда информация?

— Слова-то какие заумные, — поморщилась Жихариха и передразнила орка: — «Инфомация». А куда ж вам ещё податься-то? Прибыли вы, я слышала, с севера. На востоке враг к нам подбирается, туда вам путь заказан. А на юг да запад дорога только одна и идёт. К тому ж проходила я как-то мимо этого самого стола, — прихлопнула бабка ладонью по столешнице перед собой, — когда Вратка на нём карту смотрела. Большую да подробную, про все места наши, будто добытчиками-прознатчиками составленную. Вот и видала я, как она, ноготочком-то поведя, на Непрухин путь наметила.

— И у тебя, — скривился орк, — это не вызвало никаких подозрений? Девка, что пришла работу искать, при тебе карту изучала, а ты и словом никому не обмолвилась?

— А меня никто о том и не спрашивал, — насупилась бабка. — А ежели б даже, к примеру, ты спросил, всё равно не поведала бы. Посколь, вот в который уж раз убеждаюсь, каверзный вы, орки, народец. Завсегда поначалу гладко стелите, да после жёстко спать-то. А брат твой, хоть и полукровка, но, по глазам его вижу, разумения он глубокого да правильного. И поболее твоего в жизни смыслит да чувствует. Он и постоялицу мою, ежели споймает, сперва понять попробует. И, как ты, по острогам да казематам сразу не потащит.

— Ну, — развёл я руками, — спасибо на добром слове. И за информацию спасибо. За знания, в смысле. Мы тогда с тобой попрощаемся да дальше по делам отправимся. А тебе, вот, премия за помощь.

Шагнув к столу, выложил перед тёткой Властой мелкий золотой кругляш. Глазом моргнуть не успел, как старуха с мастерством заправского фокусника сгребла монету и запрятала в складках одежды.

— Не пойму вот я никак, — поднял брови Тимон, — вроде только что орков хулила да за гномов горой стояла, а жиличку свою на золото променяла и не поморщилась. Не жалко своих-то продавать?

— Ты, милок, — стрельнула в орка недобрым взором старуха, — глупость свою на вид-то не выставляй. Я тебе так обскажу: случается, что и гном гному рознь немалая. На кого-то хоть молиться начинай, а иному лишь на каторге и место. Может, изредка и среди орков порядочного кого встретить можно. Да только ты вот точно не из них будешь. Жиличке своей я на слово поверила, документов не спрашивала. Дочка она товарки моей али нет, не проверяла. И ежели каверзу какую девка учинила, пускай то на её совести и будет. А я своё честное имя блюду, зла не творю и никаких своих не продаю. Посколь эльфы с нами испокон рядом жили, дружбу водили, да своими никогда не были.

— А эльфы тут при чём? — не обращая внимание на грубоватую подначку тётки Власты, удивился орк. — Я ж тебе про жиличку толкую.

— Так кто ж тебе, дурню, сказал, — театрально всплеснула руками старуха, — что она гномьего рода будет?

— Ты же сама сказала, — возмутился орк, — что она дочь твоей давней подруги.

— А я что, — одарила его невинным взглядом старуха, — по-твоему, всю жисть только с гномами должна была дружбу водить?

Я всё это время сидел с открытым ртом, как и Тимон, пребывая в полном недоумении. И лишь последнее замечание вредной старухи помогло немного справиться с сумбуром, образовавшемся в голове.

— Так значит, — наконец-то сообразил я, — твоя старая подруга из эльфов будет?

— Это я старая, — поморщилась тётка Власта, — а, по меркам эльфов, Вышемиле-то до старости далече ещё.

— А Вратка, — сообразил я, — имя не полное. Я правильно понимаю?

— Это ты сам у ней спрашивай, я не интересовалась. Как назвалась, так я к ней и обращалась.

— Так почему же, — разморозился до этого порядочно оторопевший Тимон, — ты от всех утаила, что жиличка твоя эльфийских кровей, да ещё и карту местности изучала?! Тут же самому распоследнему дуралею ясно должно быть, что дело нечисто!

— А не мой это наказ, — ехидно заявила бабка, — понимать, где чистые дела, а где нет. Вот тебе положено, ты и разбирайся. А меня не трожь и не тревожь, у меня своих забот хватает. Радуйся, что, вон, товарищу твоему помогла да открылась.

— Тьфу на тебя, старая, — махнул орк в сердцах рукой, позабыв про вежливое обхождение. — Нужна ты кому, трогать тебя.

— Вот и ступай тогда, милок, восвояси, — в этот раз «милок» у бабки прозвучал очень даже как-то оскорбительно. — Всё что хотела, я поведала. Более мне тебе сказывать нечего.