Валентайн и лишившаяся чувств Макария нашлись в её комнате. Там же находилась заплаканная Инес, моя Милли и парочка её братьев-троллей.

— Хорошо, что вы здесь, Лина. Я прошу вас побыть с Макарией, — сказал Валентайн, заметив меня у кровати своей невесты.

— А вы? — спросила я, когда он направился к выходу.

— Мне нужно поднять кое-какие старые записи. Возможно, это поможет лечению.

— Но что случилось с Макарией?

Он шумно выдохнул через нос и впервые на моей памяти признался, что чего-то не знает.

— Но я обязательно разберусь с этим. А ты... вы, побудьте здесь, присмотрите за девушкой. Будьте рядом с ней моими глазами.

Глава 26. Скрытый враг

Милли отправилась вниз, приготовить для нас с Инес чаю. От предложения заодно перекусить я не стала отказываться. Несмотря на трагические события, еда казалась нелишней. Время обеда давно прошло, и желудок неприятно ныл, настойчиво напоминая о своих надобностях.

Инес села у кровати, расположившись напротив меня. Опустила голову, сложила руки на коленях. Прежде я не замечала в служанке Макарии сильной чувствительности, но сейчас девушка то и дело всхлипывала. Словно никак не могла поверить, что непосредственной опасности больше нет.

Её молодая хозяйка, конечно, в себя ещё не пришла, но я не сомневалась, что Валентайн и Оливер поднимут Макарию на ноги.

Я попыталась успокоить Инес:

— Леди Макарии больше ничего не угрожает. Ей невероятно повезло, она не разбилась. Герцог спас её самым невероятным образом. Вы бы видели эту чудовищную розу, разрушившую пол у подножия лестницы. Я так испугалась, думала, это чудовище лезет из ада, а оказалась всего-то лиана, которая поймала вашу хозяйку у самой земли.

— Да, леди Лина, — ответила Инес, но спустя время снова расплакалась.

Макария лежала неподвижно, не проявляя ни малейшего желания поскорей прийти в себя и объяснить, что с ней случилось. Когда я коснулась её правой руки, кожа показалась мне тёплой. Макария выглядела здоровой и как будто спала.

Из-за того, что Инес сидела против света, как раз на фоне окна, я долго не замечала, что с ней также случилось кое-что нехорошее. Когда Милли накрыла на стол, тогда-то я и разглядела глубокую царапину на щеке Инес и красноватую ссадину, обещающую превратиться в полноценный синяк, а также разбитые губы.

— Что с вами случилось, Инес? — спросила я, поворачивая её голову к свету. Девушка опустила глаза. — Боже, это надо поскорей обработать. Милли, дорогая, принеси аптечку или какие лекарства у вас здесь есть.

Пока Милли не было, Инес мне всё рассказала. Я с удивлением оглянулась на хрупкую стройную Макарию, которая, как выяснилась, так ударила Инес по щеке, что та упала на пол.

— Я никогда не видела её такой, — жаловалась Инес. — Леди Макария никогда не была жестокой и злой. — Она указала на царапину. — Это след от кольца. Она ударила меня так, будто била не женщина, а высокий и сильный мужчина.

В доказательство своих слов Инес показала синяк, наливающийся на бедре.

— Когда падала, то ударилась о столбик у кровати, — пояснила она. — Вот этот, у него не такой уж и острый угол, но болит до сих пор.

Столбик у кровати выглядел массивным, но его форма и размер не позволяли случайно удариться об него. Получается, Макария ударила служанку с такой силой, что та проехалась телом по полу.

— Никогда не видела её такой. — Инес покачала головой и призналась негромко: — Я так испугалась. Думала, она меня убьёт.

— А из-за чего она разозлилась?

— Вообще без причины, леди Лина. — Инес прижала руки к груди. — Клянусь, что говорю правду. Она потребовала надеть свадебное платье, я попыталась объяснить, что этого не стоит делать до церемонии, а она разозлилась. И тогда я замолчала, делала только то, что она мне приказывала.

Инес наклонила голову.

— Я так сожалею, что отказалась от вашего предложения. И что согласилась стать горничной леди Макарии и покинуть дом Андерсонов. Не понимаю, что происходит, всё это так странно. Она правда никогда такой не была.

Я думала над словами Инес всё время, пока сидела рядом с неподвижной Макарией. И когда дверь открылась, и в комнату невесты вошёл Валентайн, попросила девушек оставить нас наедине.

Герцог сел в то же кресло, где сидела Инес. Дневной свет уже угасал, свечи зажгли, и я прекрасно видела его лицо.

— Вы нашли что-то полезное в своих записях? — спросила я, и он покачал головой.

— А вы? Что-то хотели мне рассказать?

Валентайн относился к тем людям, которые терпеть не могут признавать свою неправоту. Таких среди начальства мне встречалось немало, и я знала, что говорить придётся, проявив максимум такта. Иначе он меня не услышит, гордыня сделает его глухим.