Пора по душам потолковать, дядюшка.

Лестниц в помещении после битвы с големом не осталось, а сложных путей искать не хочется.

Поэтому откидываю здоровенный засов и просто выхожу на улицу через чудом уцелевшие ворота. Не думаю, что Андрей Петрович в попытке сбежать решится сигануть со второго этажа на бетонный пол.

А если и решится — далеко после такого точно не убежит. Отчего-то я в этом глубоко убеждён.

Однако дверь за собой всё равно запираю. Вдруг Патлатому всё-таки нравится ночами грезить о цепных пилах?

Дверь в левое крыло здания слегка приоткрыта, будто из неё наблюдали за дорогой. Надо бы отсечь этот путь к отступлению, чтобы потом блудного родича по местным лесам не вылавливать.

Достаю мобилет и набираю номер Глеба.

— Кирилл, ты живой? Судя по звукам, там здание до фундамента разнесли! — в голосе напарника чувствуется едва уловимый намёк на то, что и он не прочь был поучаствовать в демонтаже бандитского логова.

— Не, только пару этажей, да и те — изнутри, — потираю ушибленный при неудачном падении бок. — Подъезжайте к главному входу в левом крыле, дорога прямо на него выведет. Хочу быть уверенным, что у дядюшки моего внезапной тяги к прогулкам на свежем воздухе не образуется.

— Понял тебя, через минуту будем! — рапортует Скороходов и отключается.

Эх, никак он не научится поправку на стиль вождения Катерины делать. Секунд двадцать, не больше!

Слышу хруст гравия, извещающий о стремительно приближающейся машине, и шагаю внутрь помещения.

Света тут достаточно, чтобы разглядеть пыльные конторские столы и стойки да кучу стульев, беспорядочно сваленных у одной из стен.

А из коридора чуть дальше доносится размеренный стук и сдавленное мычание.

Интересно, они ещё и корову из ближайшей деревни свели?

Двигаюсь по коридору к источнику звука, пока не упираюсь в закрытую дверь какой-то подсобки. Изнутри слышна возня, будто здоровенная крыса пытается колбасу из кладовой вытащить.

Дёргаю дверь на себя, но та не поддаётся.

Что ж, другого выхода нет.

Рука привычным движением ложится на рукоять Выжигателя.

Направляю ствол под углом вверх — и одним выстрелом испаряю замок вместе с изрядным куском двери и стены.

Дверь, обиженно скрипя от такого обращения, распахивается сама.

Вглядываюсь в помещение и сквозь летающую в воздухе пыль и обрывки бумаги различаю скрючившуюся на полу фигуру человека в испачканном дорогом костюме.

Его рот завязан грязной тряпкой, на лбу запеклась кровавая ссадина, а руки скованы за спиной полицейскими наручниками.

— Андрей Петрович! — горестно всплёскиваю руками. — А вы оказались здесь как?

Родич радостно мычит сквозь кляп, всем своим видом выражая благодарность за неожиданное спасение.

Наверное.

Не слишком церемонясь, водружаю дядюшку на ноги и убираю тряпку с его рта. Тот, краснея от натуги, выплёвывает собственную перчатку.

— Фам мнутви глюф! — сообщает пленник едва ворочающимся языком. — Ыфдеваыфь, хады!

— Нет им прощения! — поддакиваю с праведным гневом в голосе.

Носком ботинка осторожно расправляю обслюнявленную перчатку и встряхиваю её, приподняв за один из пальцев. И правда, ключ внутри.

Воистину безгранична человеческая изобретательность!

— Кто же вас так, дядюшка? — отпираю браслеты.

И запасливо закидываю их вместе с ключом в карман куртки. Кто знает, вдруг ещё пригодятся?

— Хакие-то бан-диты, — выдавливает Андрей Петрович. Сейчас его речь куда понятнее, чем раньше. — Они в ваф дом валефли, кокда мы ф Тафьяной во тфоре пефедовали.

— Как же так выходит, что вы уже второй раз одновременно с ними в моём доме оказываетесь? — произношу с нажимом.

Но дядя делает вид, что не обращает на мой тон внимания.

— Я бы и шам хотев это внать, тьфу! — родич продолжает отплёвываться, тщательно изображая, как его бесит эта ситуация. — Может, подобное тянется к подобному?

Ну, дядюшка! Языком еле шевелит, но поглумиться шанса не упускает.

— Буду считать, что вы не оправились от ужасного эмоционального потрясения, пробыв… а сколько вы тут пробыли, кстати? — игнорирую подначки и сбиваю внимание неожиданным вопросом.

— Несколько часов, может и больше, — к Андрею Петровичу наконец возвращается способность внятно разговаривать. — А где Татьяна Викторовна? С ней всё в порядке? Ей удалось спастись?