Почистив зубы и приняв душ, я спустился вниз.

В столовой пахло яичницей с беконом и пугливой надеждой. Дворецкий стоял у буфета, перебирая салфетки дрожащими пальцами. Его тень на стене колыхалась, будто пыталась сбежать.

— Машина… — начал он, глотая слова, как горячие пельмени.

Я молча сел за стол и впился вилкой в желток. Жидкое золото растеклось по тарелке. Я макнул хлебом в эту жижу и с наслаждением отправил кусочек в рот.

— Найдём. Или хочешь, чтобы я из садовой тачки собрал отчаянный экипаж? — спросил я, ловя его взгляд. Зрачки Григория сузились и он протянул мне странный предмет.

— Что это? — спросил я, принимая подарок.

— Это смартфон.

— Смартфон? Что это?

— Скажем так… Это мини компьютер.

Я повертел в руках гаджет — холодный, плоский, чуждый. Экран мерцал призрачным голубым светом.

— Значит, я могу с его помощью отыскать орден Клинков?

— Орден Клинков?! Зачем он вам, господин?

— Хочу вступить.

— Но…

— Что «но»?

— Это почетный орден, но его члены, как правило, долго не живут. — потупив взор, прошептал Григорий. — Слишком нужным и опасным делом они занимаются.

— Это не проблема. Я стану исключением. — бросил я. — Как пользоваться этой штукой?

Дворецкий участливо провел мне очередной инструктаж. Я быстро разобрался с этой новинкой и попросил старика назвать место, где можно найти Клинков.

— Координаты Ордена… — прошептал он, будто признавался в убийстве. — Севастополь, Весенняя улица, строение «1».

Я провёл пальцем по стеклу. Устройство завибрировало. Карта всплыла голограммами — дом отметился синей каплей, а штаб Клинков пылал кровавым рубцом.

— Очаровательно, — усмехнулся я, ощущая, как Плюм когтистой лапой тычется в висок.

За окном каркала ворона. Григорий подал кофе — густой, чёрный, с насыщенным ароматом. Я расправился с завтраком и отпил глоток, наблюдая, как пар клубится над чашкой, принимая формы забытых чудовищ. Где-то вдали гудел трактор — механический зверь, помогающий людям сажать пшеницу.

Плюм прыгнул на стол, превратившись в миниатюрного дракончика. Его глаза светились, как расплавленное золото.

— Готов к новой прогулке? — спросил я, сжимая в руке мякиш горячего хлеба.

Дракончик фыркнул, выпустив дымное колечко. Ответ был ясен: гулять — значит дышать. А мы оба давно не путешествовали. Все время, в основном, проводили в моей лаборатории.

Я отдал хлеб Плюму и обратился к Григорию:

— Гриша… Вот скажи мне. Неужели у меня нет никаких обновок поприличнее? Так-то я не привереда, но я вновь собираюсь в город. Не хочу казаться белой вороной.

— В город, за машиной? — с надеждой в голосе спросил старик.

— Конечно-конечно. — не моргнув и глазом, соврал я.

— Тогда пройдемте на второй этаж… — сказал дворецкий и зашаркал в сторону лестницы. Я направился следом.

Гардеробная встретила нас затхлостью. Воздух здесь был густ, как говяжий бульон. Пальцы скользнули по вешалкам, сдирая паутину — седые нити цеплялись за кожу.

Рубаха висела в углу, белая и одинокая. Грубый шёлк шуршал под пальцами, как змеиная чешуя. Пахло нафталином и чужой памятью — аромат старых писем, запечатанных сургучом. Я втянул воздух, ловя ноты далёких балов: пудра, вино, приглушённый смех за спиной. Ностальгия? Нет. Это был запах брошенной крепости.

Штаны оказались в сундуке, придавленные медными застёжками. Кожа, потёртая на бёдрах, ещё хранила тепло зверя — того, чью шкуру содрали зимней ночью под вой метели. Я примерил их, и старые швы застонали, принимая новую форму. Прочные. Как петля на шее предателя.

Плащ висел за чёрной шторой, словно тушка на крюке мясника. Серебряные нити на капюшоне мерцали тускло, как звёзды сквозь смог. Я накинул его на плечи. Он оказался тяжелее, чем я думал.

Григорий замер на пороге, держа в руках подсвечник с оплывшим воском. Его глаза скользнули по серебряным узорам, будто читая невидимый некролог.

— Выглядите… колоритно, — выдавил он, и слово упало на каменный пол с глухим звоном.

Я щёлкнул пальцами. Пряжка на поясе вспыхнула рубиновой искрой.

— Колорит — моё второе имя, — сказал я, и плащ взметнулся за спиной.

Я посмотрелся в зеркало. Плюм, свернувшись у ног в облике саблезубой ласки, щёлкнул когтями по паркету.

— Нравится? — спросил я, поправляя манжет с выцветшим гербом.

Плюм демонстративно закатил глаза, а я посчитал это хорошим знаком. Еще немного покрутившись у зеркала, я окончательно убедился, что стал выглядеть приличнее.