— Теперь защита, — продолжил я, указав на сложенные сбоку щиты.

Массивных прочнейшие щиты высотой почти в человеческий с укреплёнными рёбрами жёсткости, умбонами и заострёнными нижними краями, которые можно было вонзать в землю для большей устойчивости.

— Это ваша основная линия обороны, — объяснил я, передавая их самым сильным из оставшихся бойцов.

Остальные получили то, чем владели лучше всего — топоры и копья с крестовиной, а также охотничьи ружья и винтовки.

Когда все были вооружены, я разделил отряд на тактические группы. Шесть щитоносцев образовали первую линию, за ними встали алебардисты, а дальше расположились стрелки.

— Наша основная тактика проста, — начал я инструктаж. — Щитоносцы образуют стену, сдерживая натиск противника. Алебардисты наносят удары поверх щитов и в промежутки между ними. Стрелки ведут огонь, когда есть чистая траектория.

Звучало просто, но на практике первые попытки оказались катастрофическими. Щитоносцы не умели держать строй, алебарды задевали друг друга, а стрелки не могли найти моменты для выстрелов.

— Стоп! — скомандовал я, когда очередная тренировочная атака превратилась в хаос. — Так не пойдёт.

Я подозвал Бориса, который уже успел освоиться с алебардой.

— Покажем им, как это делается, — кивнул я своим дружинникам.

Мы устроили демонстрацию — шесть моих охотников с щитами выстроились в линию, плотно прижав их друг к другу. Когда я изобразил атаку противника, они слаженно отступили на шаг, принимая удар на щиты. В тот же момент алебардисты нанесли удары поверх строя, а стрелки выстрелили из револьверов в промежутках. Этих пуль у нас было больше всего, в отличие от более крупнокалиберных.

— Вот так это должно выглядеть, — объяснил я. — Главное — согласованность. Двигаетесь вместе, атакуете вместе, отступаете вместе.

Мы разбили тренировку на элементы. Сначала щитоносцы отрабатывали смыкание строя и движение без разрывов. Потом алебардисты учились наносить удары с нужной высоты и под правильным углом. Наконец, стрелки тренировались быстро вскидывать оружие и стрелять в узкие промежутки.

— Мы единый организм, — повторял я, переходя от одной группы к другой. — Щит — это кожа, алебарды — когти, ружья — клыки. Всё должно работать вместе.

К полудню, когда солнце уже нещадно палило, а на лбах бойцов выступили капли пота, я заметил первые признаки прогресса. Щитоносцы начали двигаться более синхронно, а алебардисты уже не мешали друг другу.

— Ещё раз, — скомандовал я, поднимая руку. — Построение!

На этот раз строй сформировался значительно быстрее. По моему сигналу вся конструкция плавно двинулась вперёд, затем повернула, затем снова выровнялась. Это всё ещё далеко от совершенства, но уже гораздо лучше, чем утром.

— Теперь представьте, что перед вами Бездушные, — продолжил я. — Не один, а десяток. Они быстры и сильны, но действуют почти без координации. Их преимущество — в численности и отсутствии страха.

Я подобрал длинную палку и начал имитировать атаки на разные участки строя. Щитоносцы напрягались, отражая удары, а алебардисты тут же контратаковали.

— Не теряйте строй! — кричал я, нанося всё более сильные удары, ко мне подключилась ещё тройка охотников, изображая удары с разных сторон. — Держитесь вместе!

К моему удивлению, они держались. Даже когда я усилил натиск, линия щитов прогнулась, но не сломалась. Строй начал действовать как единый механизм, где каждая часть поддерживала другую.

— Вот это уже лучше, — похвалил я, опуская палку.

После короткого перерыва мы отработали манёвр окружения, когда строй изгибается полумесяцем, охватывая противника с флангов. Затем — экстренное перестроение при прорыве линии. И, наконец, организованное отступление, когда щитоносцы по очереди отходят назад, а их места тут же занимают другие.

— В бою всё будет иначе, — предупредил я, когда солнце начало клониться к закату. — Будет страх, будет хаос, будут раненые. Но если вы запомните основы, если будете держаться вместе — у вас будет шанс выжить.

Лица бойцов были усталыми, но в их глазах я видел понимание. Они начали осознавать силу организованного строя, преимущество слаженных действий над индивидуальным героизмом.

— На сегодня достаточно, — объявил я. — Завтра продолжим.

Когда люди разошлись, я остался на тренировочной площадке, размышляя о предстоящем сражении. Мой отряд уже не выглядел безнадёжным, но до настоящей боевой единицы ему было ещё далеко.