Единственное, что меня выбивало из колеи — это странности с Леопольдом. И пока я не решу как-то для себя этот вопрос, не найду разумное объяснение произошедшему, я не смогу достигнуть полной концентрации на своей новой цели.

Именно этим я и решил заняться после своего позднего завтрака.

— Тимофей Федорович, как освободитесь, загляните ко мне в кабинет. Мне нужен ваш совет. — И я бросил многозначительный взгляд на управляющего.

Это не укрылось от глаз находящегося здесь же Леопольда. Он, конечно, не подал вида, что заметил мой взгляд. Однако я был уверен — дворецкий ясно понял: речь в кабинете пойдет о нем. Этого я и добивался. Мне нужно было заставить его нервничать. Тогда он может допустить ошибку. И это могло помочь припереть его к стенке и вывести на чистую воду.

— Хорошо, ваше сиятельство, — с поклоном ответил управляющий.

— Кстати, Тимофей Федорович, вы не видели сегодня Виктора Петровича? Я беспокоюсь за него. У него, знаете ли, ранение головы. Я его вчера к доктору отправил, а возвращения так и не дождался.

— Как же, ваше сиятельство, видел. Виктор Петрович в добром здравии, не извольте беспокоиться. Он забегал справиться о вас. И когда узнал, что вы крепко спите, очень этому обрадовался.

— А сейчас, как я понимаю, он в казарме?

Я в общем-то мог и не задавать этот вопрос. Зная Ярцева, я понимал, что он сейчас вовсю помогает Коршунову решать текущие неподъемные для одного человека задачи. Надо было организовать похороны погибших, работать с родственниками павших бойцов, обеспечить транспортировку до Демидова убитых монстров, заказать восстановление четвертой наблюдательной вышки. И это, не считая обычной работы по разводу караулов и нарядов по всем необходимым направлениям. Причем в условиях недостатка личного состава последняя задача была весьма трудновыполнимой.

— Да, Александр Николаевич, он сейчас в казарме помогает Степану Ивановичу.

Я надеялся, что мои бойцы и их командиры еще не читали последние новости. Это сильно бы подпортило их и без этого скверное настроение.

— Понимаю, Тимофей Федорович. Сейчас у нас катастрофически не хватает бойцов. Я сегодня же начну решать этот вопрос.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, но здесь вы ошибаетесь. Не знаю в курсе ли вы судьбы некоего капитана Федулова, который вчера прибыл на наши границы с подкреплением?

Я хмуро кивнул.

— Так вот, его рота была расформирована, как неблагонадежная, а самого капитана, со слов Виктора Петровича, понизили в должности и отправляют в район Соликамска на оборону северных рубежей. И представляете, его бывшие бойцы начали массово подавать рапорты об увольнении. И идут к нам. У нашей казармы сейчас огромная очередь на собеседование и сдачу нормативов.

Я удивленно воззрился на Тимофея Федоровича.

— Вот это новости! Так это же замечательно! — радостно воскликнул я, а потом, задумавшись, спросил: — И кто же им так быстро рапорты подписал?

— Так неблагонадежные же. Сейчас на военной службе особо никого не держат. Желающих очень много. Довольствие даже у рядовых бойцов очень хорошее. Все держатся за свои места. Знают, что если раз уволишься, то обратно не возьмут, да и клеймо позора еще повесить могут: струсил, мол. Так что рапорты им не сегодня завтра подпишут, а некоторым и уже подписали.

Я довольно улыбнулся. Все-таки, хотя бы немного, но утерли мы нос мерзавцу Жохову. Главное, чтобы не прознал он об этом раньше времени. А то, чего доброго, распорядится рапорты не подписывать, а потом еще и отправит бойцов Федулова служить куда-нибудь на крайний север.

Одним словом, это была пока что главная хорошая новость за сегодняшний день. Больше скажу, таких отличных новостей у меня давненько не было.

Значит, если все пройдет хорошо, то о пополнении гарнизона мне особо беспокоиться не придется.

Я с удовольствием расправился с остатками еды и пошел к себе в кабинет. Тимофей Федорович, раздав слугам необходимые распоряжения, минут через пятнадцать явился туда же.

До его появления я, на всякий случай, еще раз просмотрел записи с видеокамер и убедился, что это не галлюцинация утомленного разума, и Леопольд на них действительно есть. При этом я также успел просмотреть два эпизода, когда Тимофей Федорович подходил к комнате дворецкого и стучался в дверь. И один из них меня весьма заинтересовал.

На нем управляющий на несколько секунд повернулся спиной к ближней камере, загородив ей обзор. Затем он левой рукой постучался в дверь, а после этого, судя по движениям, обеими руками подергал за ручку. Но при этом сами руки были не видны. Их заслоняла спина Тимофея Федоровича.

Я переключился на запись с другой камеры, которая располагалась гораздо дальше по коридору. Вот с нее руки уже были видны, но очень мелко. С такого расстояния трудно было разглядеть, какие действия производит ими управляющий. Но мне все-таки показалось, что правая кисть не помогала левой дергать за ручку, а проделала совсем другие манипуляции. Это было быстрое, годами отточенное движение.