Я снял маску.

Едва я сделал несколько шагов по мягкому ковру, как дверь резко открылась, и на пороге появился он. Взгляд наставника был сначала настороженным, затем удивлённым, а потом и обеспокоенным.

— Максимус? Какими судьбами? И почему ты выглядишь так, словно только что вылез из драки с целой армией?

— Потому что это почти правда, — выдавил я с усталой улыбкой. — Извини, что так вломился. Просто не хотел, чтобы меня заметили твои соседи.

Веларий слегка улыбнулся, в его глазах мелькнуло что-то тёплое, дружеское.

— Ты всегда выбираешь самый сложный путь, верно? — спросил он, быстро осматривая моё потрёпанное состояние. — Что произошло, Максимус? Кто тебя так?

Я тяжело вздохнул и начал говорить, рассказывая Веларию всё, что случилось за последние несколько часов. Говорил обо всём: про тёмные катакомбы, которые скрывались под городом, подобно венам, по которым текла тьма. Рассказал о таинственном Оракуле и Ордене Раздора, о сети тоннелей, которые пронзали город, позволяя людям исчезать, словно их никогда и не существовало. Упомянул о столкновении с инквизиторами, о том, как едва избежал гибели в их руках. С каждым словом, сорвавшимся с моих губ, я чувствовал, как становится легче дышать. Я никогда не думал, что доверюсь кому-то настолько, но сейчас это было необходимо. Веларий слушал внимательно, молча, ни разу не перебив. В его глазах мелькало удивление, тревога и что-то ещё, чего я не мог разобрать.

Когда я замолчал, Веларий приблизился и осторожно прикоснулся к моему плечу, тихо прошептав что-то непонятное, словно читая древнее заклинание. Я ощутил тепло, исходящее от его руки, и боль медленно начала утихать, словно её забирала невидимая волна. Краски мира вновь стали яснее, дыхание выровнялось, и я с благодарностью взглянул на него.

— Спасибо, Веларий, — пробормотал я, чувствуя облегчение.

Он слегка улыбнулся, убирая руку:

— Рад, что уроки не прошли даром. Я удивлён, Максимус, насколько глубоко ты сумел зайти в это дело и выжить.

Я поднял на него усталый взгляд, собираясь с мыслями:

— Веларий, я совсем запутался. Этот Орден Раздора, катакомбы, похищения людей. Зачем это всё? Кому это выгодно?

Веларий покачал головой, задумчиво глядя куда-то в окно:

— Мир гораздо сложнее, чем мы думаем, Максимус. Порой хаос — лишь инструмент, которым кто-то управляет, чтобы достичь своих целей. Я не знаю, кто стоит за всем этим, но ясно одно — они не остановятся, пока не добьются своего.

Я почувствовал, как усталость вновь накатывает на меня, но разум продолжал цепляться за последние ниточки ясности:

— Что мне делать дальше, Веларий? Ведь нужно что-то предпринять?

Веларий внимательно посмотрел на меня, затем положил руку мне на плечо и уверенно сказал:

— Сейчас тебе нужно отдохнуть, Максимус. Ты не один. Мы обязательно найдём ответы и выход из этой ситуации. Вместе. Как учитель и ученик.

Слова Велария должны были ободрить меня. И, казалось бы, они справились с этой задачей: его спокойный, уверенный голос, твёрдая рука на моём плече — всё это говорило о поддержке, о том, что я больше не одинок. Но внутри меня скреблось что-то тревожное, настойчивое, словно заноза, которую невозможно вытащить.

Я смотрел на Велария, на его спокойное лицо, слегка нахмуренные брови, и что-то внутри меня щёлкнуло. Он выглядел удивлённым, встревоженным, обеспокоенным. Но было ли это искренним? Я уже не раз видел подобное выражение. В моей прошлой жизни я часто бывал в театре, наблюдая за игрой актёров. И я прекрасно помнил, как выглядела настоящая эмоция.

Чёрт возьми, Веларий вовсе не был удивлён.

Лучшие друзья, Эндрю и Александрис, несмотря на их актёрское мастерство и способности перевоплощаться на сцене, в реальной жизни так не умели скрывать эмоции. Они были открытыми книгами, и я читал их легко. Веларий же... он играл свою роль почти безупречно. Почти. Я чувствовал тонкий холодок, ползущий по позвоночнику, потому что понимал: он знал намного больше, чем показывал. Но почему он скрывает это? Почему не говорит мне правду?

Я стиснул зубы, заставляя себя дышать ровнее. Это было не время и не место для открытого разговора. Сейчас я слишком слаб, слишком уязвим, чтобы выяснять отношения. Однако я не мог игнорировать то, что почувствовал. Что-то здесь было нечисто.

Я почувствовал, как утомлённые мышцы вновь напряглись, когда Веларий приблизился ко мне с каким-то загадочным блеском в глазах.

— Максимус, я кое-что придумал, — сказал он негромко, его голос был чуть тише, чем обычно, почти приглушённым. Он осторожно оглядел комнату, взгляд его скользил по стенам, будто за ними кто-то мог подслушивать. Вздохнул, сжал пальцы, словно что-то обдумывая, прежде чем продолжить, и наконец, заговорил с ноткой настороженности, как будто взвешивал каждое слово. — Есть способ, как вернуть тебя обратно в твою усадьбу, не выходя отсюда. Безопасно и быстро.

Я устало приподнял бровь, отводя взгляд на его руки, в которых он что-то вертел.

— Веларий, ты, конечно, гениален, но я не очень-то хочу становиться подопытным кроликом для твоих экспериментов. Ты уверен, что не отправишь меня в какую-нибудь бездну или не превратишь в лягушку?

Он усмехнулся и вытащил из кармана небольшой предмет. Тот мерцал синим, словно хранил в себе кусочек ночного неба, слабый свет в его глубинах пульсировал, создавая ощущение, будто смотришь вглубь бесконечности.