Собрав магическую энергию, я поднял его в воздух, притянув к себе с такой силой, что он оказался прямо передо мной. В тот же миг моя нога с силой врезалась ему в грудь, отбросив его назад. Его тело ударилось о стену, и я услышал треск деревянных досок. Но что-то было не так. В моей голове начала клубиться тьма, мысли стали расплываться, как будто я терял контроль над собой. И прежде чем я успел осознать, что говорю, слова сами слетели с моих губ:

— Я — Тень.

Голос был чужим, низким и хриплым, словно из самых глубин моего существа. Дракс посмотрел на меня с недоумением, но я не остановился. Сделав шаг вперёд, я резко нанёс удар ногой в его коленку. Гром разорвал небо в тот же миг, когда Дракс закричал от боли, его голос смешался с раскатом грома.

— Говори, — прорычал я. — Что задумал Оракул?

Дракс, дрожа от боли, попытался отодвинуться, но его сломанная нога не позволила ему далеко уйти. Он закрыл глаза на мгновение, будто пытаясь собраться с мыслями, а затем заговорил, его голос был прерывистым:

— Он… он хочет развязать гражданскую войну по всему континенту. Хочет свергнуть всех Королей и Орден Единого Бога. Он считает, что только так люди станут по-настоящему свободны. Но это не всё…

Я нахмурился, мои кулаки дрожали от ярости, которую я едва сдерживал. Дождь струился по лицу, смешиваясь с кровью, но холод воды не мог погасить огонь внутри.

— Что ещё? — потребовал я, шагнув ближе. — Рассказывай всё.

Дракс открыл глаза, его взгляд был полон боли, но и странной решимости.

— Оракул узнал что-то про среднего ребёнка Айронхартов… Максимуса. Он верит, что если убить этого пацана, весь Континент утонет в крови. Он… он думает, что это начнёт цепную реакцию, что люди наконец освободятся. Все эти Короли и Орден… они рухнут.

Слова ударили меня, как молния. Я почувствовал, как воздух вокруг становится плотнее, а моё сердце забилось сильнее. Образ семьи Айронхартов мелькнул в моей голове. Их честь, их долг, их традиции — всё это было под угрозой. Но в этих словах была странная правда, которая поднимала ещё больше вопросов.

Дракс заметил моё замешательство и, ухмыляясь сквозь боль, добавил:

— А тебе-то какое дело до Айронхартов?

Дождь продолжал хлестать, словно сама природа решила смыть кровь с этой земли. Грохот грома перемежался со звуком падающих капель, разрывая ночную тишину, а улицы, казалось, растворялись в потоках воды. Я стоял, ощущая, как холодная вода струится по моему плащу, но огонь, который горел внутри, не мог быть потушен ни этим ливнем, ни временем.

Взгляд упал на глубокую лужу, растянувшуюся посреди внутреннего двора. Она была настолько тёмной, что казалась бездонной. Вода отражала пляску теней от вспышек молний, и в её зыбком зеркале я увидел нечто странное. Мои глаза горели алым светом, пульсируя в такт сердцебиению. Это зрелище вызывало у меня странное ощущение — смесь страха, ярости и чего-то глубоко подавленного. Казалось, будто я смотрю на себя, но этот образ был чужим, навевающим одновременно отвращение и странное восхищение. Из-за спины, плеч и головы струился чёрный дым, будто живой, извивающийся, как змеи, в такт моим движениям. Это был не я. Или, возможно, это был я, но другой. Глубоко. Слишком глубоко. Двор казался ловушкой, а моё отражение — её тёмной сутью.

Позади раздался хриплый голос Дракса. Он пытался что-то сказать, но его слова терялись в грохоте грома и шуме дождя. Я даже не старался его слушать. Вся моя сущность была сосредоточена на том, что я видел в луже, и на воспоминаниях, которые всплывали передо мной. Её лицо. Амелия. Её улыбка, её глаза, её тепло. И кровь. Слишком много крови.

— Мне было девять, — мой голос прозвучал низко, но в нём была такая тяжесть, что казалось, он разрезал сам воздух. Я развернулся к Драксу, его лицо исказилось от боли и недоумения, но он не проронил ни слова. — Мне было девять, когда твой брат убил её.

Я сделал шаг вперёд, поднимая его с земли за воротник. Его тело обмякло, но он всё ещё пытался вырваться, задыхаясь под тяжестью моей хватки. Дракс закашлялся, но мои пальцы сжались крепче, лишая его возможности говорить.

— Она захлебнулась собственной кровью, — я заговорил почти шёпотом, но каждое слово звучало так, будто было выковано из стали. Гром разорвал небо, подсвечивая всё вокруг вспышкой света. Я потащил его к луже. Его ноги волочились по мокрой земле, оставляя за собой грязные следы, которые тут же смывались дождём.

Когда мы подошли к луже, я замер на мгновение, чувствуя, как гнев накрывает меня с новой силой. Дракс наконец осознал, что происходит. Его лицо начало меняться. Сначала оно исказилось от страха: его глаза расширились, зрачки заметно увеличились, а губы дрожали, словно он пытался что-то сказать, но не мог. Затем страх сменился ненавистью. Его челюсть сжалась, мышцы на лице напряглись, и он злобно прищурился, пытаясь сохранить остатки своей ярости. Сначала оно исказилось от страха. Его глаза метались, а рот открывался, словно он пытался найти слова, которые могли бы его спасти. Но слов не было. Затем страх сменился яростью. Его взгляд наполнился ненавистью, и он прорычал:

— Ты… — его голос был грубым и прерывистым, но в нём звучала знакомая злоба. — Это ты!

Я ничего не ответил. Вместо этого я схватил его голову и с силой опустил в воду. Лужа вспенилась, когда его лицо погрузилось в неё. Брызги взлетели в воздух, смешиваясь с дождевыми каплями, и на миг казалось, что всё вокруг замерло. Дракс захрипел, его руки судорожно захлопали по воде, пытаясь выбраться, но я держал его крепко.

— Ты заслужил это, — сказал я, и мои слова звучали холодно, как зимний ветер. Его злоба, которая ещё мгновение назад горела в его глазах, угасала, уступая место ужасу. Он понял, что это конец. Его борьба становилась слабее, движения — медленнее, пока, наконец, они не прекратились.