Гром снова разорвал небо, сопровождая вспышку молнии, которая на мгновение осветила нас обоих. Я выпрямился, смотря на его безжизненное тело, и перевёл взгляд на лужу. Вода в ней стала мутной от грязи и крови, но моё отражение всё ещё было видно. Алые глаза продолжали гореть, как угли, а дым вокруг меня стал ещё гуще, словно ночная тьма решила сделать меня своим воплощением.

Я стоял посреди дождя, слушая его бесконечный шум. Внутри меня была пустота. Гробовая тишина, которая не могла быть заполнена ни местью, ни яростью. Только дождь и ночь остались моими спутниками в этот момент. Только они были свидетелями того, что произошло.

Словно по щелчку, наваждение спало. Я замер, стоя посреди двора, и всё вокруг казалось нереальным. Дождь, гром, отражение в луже — всё это стало лишь отголоском мгновения, которое уже нельзя вернуть. Но вместо облегчения пришла боль. Дикая, ноющая боль пронизывала всё тело, словно раскалённые иглы пронзали каждую мышцу. Каждое движение отзывалось тяжестью в груди, а пульсирующая боль в висках напоминала раскаты далёкого грома. Даже дыхание стало мучительным — каждый вдох словно наполнял лёгкие раскалённым воздухом. Каждая мышца горела, каждое движение отзывалось тяжестью в груди и головокружением. Казалось, даже воздух вокруг стал гуще, давя на лёгкие и не давая нормально дышать.

Я понял, что больше ничего не смогу сделать сегодня. И так было сделано слишком много. Дракс был мёртв, но его тень, словно отпечаток, осталась в моей памяти. Мои ноги, казалось, стали чужими, еле волочились по мокрой земле, оставляя за собой еле заметные следы, которые тут же смывались дождём. Головная боль била в висках, и каждый шаг отдавался ноющей болью в ребрах. Но я шёл, не позволяя себе остановиться, не позволяя слабости взять верх. Я должен был добраться до Усадьбы.

К тому времени, как я подошёл к воротам, ливень начал утихать. Теперь дождь стал тихим и спокойным, словно сама природа решила убаюкать город после этой ночи. Небо на востоке начинало светлеть, и первые бледные лучи рассвета окрашивали горизонт в мягкие оттенки розового и оранжевого. Воздух казался немного свежим, но сырость окутывала всё вокруг. Даже гравий под ногами был мокрым и липким.

Я открыл тяжёлую дверь, ведущую внутрь, и, перешагнув порог, почувствовал лёгкое облегчение. Усадьба встретила меня запахом воска и пряностей, смешанным с остатками ночного дождя, который я принёс с собой. Гостиную озарял слабый свет от угасающих свечей, и я был уверен, что все уже спят. Но, войдя внутрь, я замер. На диване, облокотившись на подлокотник, сидел Лорен. Его взгляд был устремлён на тлеющие угли в камине, а в руке он вертел бокал с остатками вина. Лёгкая улыбка тронула его губы, как будто он размышлял над чем-то смешным, но, заметив меня, его выражение мгновенно изменилось. Он резко поднялся на ноги, шагнув ко мне.

— Максимус? — его голос звучал удивлённо, но в нём уже звучала тревога. — Что с тобой случилось?

Я попытался открыть рот, но вместо слов вырвался лишь хриплый вздох. Лорен подошёл ближе, и я почувствовал, как его рука мягко, но уверенно легла мне на плечо. Его глаза внимательно изучали меня. Он заметил мою окровавленную одежду, грязные руки, поцарапанные пальцы и растрёпанные волосы. Его взгляд был полон вопросов, но он ничего не сказал. Не говоря больше ни слова, он обернулся и громко позвал служанок.

— Быстро принесите воды и чистую одежду! — его голос прозвучал резко, как приказ, но в нём чувствовалась искренняя забота.

Служанки появились почти мгновенно, их лица выражали лёгкий испуг. Они бросились выполнять распоряжения, а Лорен тем временем снова повернулся ко мне. Он взял меня за плечи и усадил на ближайший стул. Его взгляд не отпускал меня ни на секунду.

— Ты выглядишь так, будто провёл ночь в аду. — Лорен говорил мягко, но в его голосе слышались тревога и настойчивость. — Максимус, расскажи мне, что произошло?

Я опустил взгляд на свои руки. Кровь уже начинала засыхать, оставляя на коже тёмные пятна. Запах металла поднимался от пальцев, смешиваясь с сыростью дождя. Я закрыл глаза, пытаясь собрать мысли. Было слишком много всего. Слишком много боли, слишком много ярости. Но Лорен ждал ответа, и я знал, что не могу просто отмахнуться от него.

— Это была… долгая ночь, — пробормотал я наконец, мой голос был хриплым и слабым. — Я… разобрался с одним вопросом. Но всё стало… сложнее, чем я думал.

Лорен нахмурился, его глаза блеснули неприкрытым беспокойством.

— Ты весь побитый, как будто сразился с полчищем демонов, — заметил он, слегка нахмурившись. — Но если не хочешь говорить, не буду давить. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Я кивнул, не поднимая глаз. Моя голова тяжело опустилась, а мысли снова захватили образы прошедшей ночи. Лужа, отражение, крики Дракса. Вся ярость, которая только что была во мне, теперь опустошила меня полностью.

— И что теперь? — осторожно спросил Лорен. Его голос стал мягче, почти дружеским.