Этельберт приехал, как и обещал, после обеда. Расспросил о прошедшей ночи, осмотрел и промыл рану, наложил свежую повязку и суховато сообщил, что пока всё идёт неплохо.

— Однако, — прибавил он, внимательно глядя на Райли, — это не отменяет моих рекомендаций. Полный покой, тёплое питьё, сон. Не так уж сложно.

Райли кривовато усмехнулся, однако промолчал. И я промолчала, хотя про себя прокомментировала: «Не усмехайся тут. Лично прослежу, чтобы ты валялся в постели столько, сколько потребуется, а не лез в очередные подвиги».

А Этельберт, не получив возражений, откланялся с заверением, что обязательно приедет завтра.

Не успели мы проводить одного гостя, как на горизонте появилась карета, о чём мне доложил встревоженный Том.

— Но эт не гспдина Каннингема, гсжа, — поторопился добавить он. — Я хорошо рассмотрел.

— Может, за цветами? — предположила я и кивнула привратнику: — Идём, встретим.

Однако это оказался экипаж доктора Тротвилля из Норталлена: Олли выполнил-таки обещание. Спрятав облегчение, я радушно приветствовала низенького, коренастого врача и провела его к раненому.

В отличие от Этельберта, Тротвилль выпроводил меня сразу же с банальным комментарием, что благородной леди такое видеть не следует.

«Не следует так не следует». — Я мысленно пожала плечами и отправилась поговорить с кучером, привезшим врача.

— Прекрасная дорога, гспжа! — с охотой заверил он на мои расспросы. — Домчались отлично! Нет, о Безликом давно не слыхать. Должно быть, в горы ушёл. Уезжать когда? Ну, эт как дохтур прикажет. Хотя не думаю, что он захочет ночевать: миссис Тротвилль на сносях. Ежели б весточка была не от вас, гспжа, не поехал бы дохтур.

Мне стало неловко: мало того что дёрнули человека, по сути, без необходимости, так ещё у него жена дома беременная. И хотя Безликого можно было не опасаться (кстати, неужели Эйнсли перешёл на светлую сторону и распустил своих бандитов?), в Норталлен Тротвилль вернулся бы поздно ночью.

Поэтому, когда врач закончил с осмотром и выдал мне примерно то же заключение и те же рекомендации, что и Этельберт, сумму за труды я отдала ему в два раза больше положенной.

— Кхм. — Тротвилль даже немного опешил. — Благодарю, леди Каннингем. И, если позволите, хотел бы спросить: больного уже кто-то осматривал?

— Да. — Не имело смысла отрицать очевидное. — Лорд Эйнсли был так любезен, что прислал в Колдшир своего личного врача.

— У лорда Эйнсли есть врач? — удивился Тротвилль. — Что же, надо будет при случае познакомиться с коллегой. Он весьма грамотно провёл лечение.

— Я непременно передам вашу высокую оценку через лорда Эйнсли, — пообещала я.

И, как того требовал неписаный закон гостеприимства, предложила Тротвиллю переночевать в замке.

— Спасибо, леди Каннингем, но я обещал супруге обернуться одним днём, — ожидаемо отказался тот. — Поэтому прошу меня извинить.

Мы распрощались. Врач уехал, а я, проведав Райли, распорядилась, чтобы в кабинет принесли чай, и уселась за осточертевшие бумажки.

Помимо всего прочего, Тротвилль сказал, что если не будет осложнений, то рану можно будет зашить примерно через неделю. Предлагал снова вызвать его, однако я считала, что Этельберт справится не хуже. А после того как швы будут наложены, можно будет немного выдохнуть и всё-таки устроить этот злосчастный праздник, который я всем обещала и которому уже сама была не рада.

— Сместится дня на три, — решила я, глядя на календарь.

Со вздохом достала из ящика письменного стола стопку чистых приглашений и вывела на первом: «Третьего аугустуса сего года леди Каннингем приглашает вас…»

Вторая ночь прошла относительно спокойно, и большую её часть я благополучно продремала в кресле. Отчего утром, естественно, чувствовала себя ржавой развалиной, а не благородной леди, и Райли не мог этого не заметить.

— Не нужно со мной сидеть, — неизвестно в какой по счёту раз попытался внушить он. — Я прекрасно могу оставаться один, а для чего-то срочного есть колокольчик и прислуга.

— Да-да, — покивала я и, как вчера, наклонилась к нему. — Держись за меня. Пришло время утренних процедур.

На лице Райли отразилась короткая борьба, однако фирменное «Я сам» отступило перед трезвой оценкой собственных возможностей. Насупившись, он обнял меня за шею, и, услышав, как сбилось его сердце, я вдруг осознала ещё одну немаловажную причину принять помощь. Лукаво улыбнулась сама себе — ну, хотя бы поэтому будешь меня слушаться, пока болеешь, — и приобняла его за пояс.