Как же уютно было лежать в лунном полумраке, прижавшись к тёплому боку и положив голову на твёрдое плечо! Вдыхать родной запах, слышать ровное биение сердца, чувствовать крепко сплетённые пальцы. И упрямо бороться со сном, не желая провести в его беспамятстве хотя бы одну лишнюю минуту из драгоценной близости.

— Тебе точно удобно? Как плечо?

— Всё чудесно, родная. — Меня нежно поцеловали в лоб. — Не переживай так, оно того не стоит.

Я завозилась, вжимаясь в сильное мужское тело, и пробормотала:

— Не могу не переживать. Вдруг с твоим выздоровлением что-то пойдёт не так?

А здесь нет ни антибиотиков, ни нормальной хирургии, ни элементарной зелёнки.

— Всё будет так. — На несколько секунд меня крепко прижали к себе. — И не такие раны заживали.

Я вздохнула, однако не стала продолжать тему. И спустя недлинную паузу услышала негромкое, будто самому себе сказанное:

— До сих пор не верю, что не сплю. Высшие силы — свидетели, ради этого стоило подставиться под пулю.

— Не стоило! — немедленно возразила я с жаром. — Я бы в любом случае однажды разобралась в своих чувствах!

Мне не ответили, лишь ласково поцеловали в макушку. Вновь ненадолго повисла тишина, а затем прозвучал давно ожидаемый мною вопрос:

— Так почему тебе не спалось сегодня?

И хотя я уже думала, как буду отвечать, всё равно помедлила, прежде чем сказать:

— Потому что сильно волновалась, как ты здесь один. А ещё мысли всякие лезли в голову.

Заминка — и тихий не столько вопрос, сколько утверждение:

— О том, как мы будем дальше?

— Да.

С одной стороны, мне не хотелось вспоминать о мрачной реальности, лёжа в объятиях любимого мужчины. Но с другой — из этих объятий она не выглядела такой уж безнадёжной.

— Ты, случайно, не знаешь, к кому из столичных адвокатов можно обратиться за консультацией?

— Боуи, Аллен и Госнолд. — Судя по ответу без запинки, мыслили мы в одном ключе. — Но, боюсь, они не согласятся взяться за это дело.

Я машинально сжала переплетённые с моими пальцы.

— Не захотят связываться с высокородным лордом Каннингемом?

— Да. — Невесело, зато честно. — Однако написать им всё-таки стоит. Чтобы двигаться вперёд, нужно чётко знать, где находишься.

— Это точно, — вздохнула я. И помолчав, аккуратно начала: — Я помню, что обещала не допытываться, но всё же… Может, расскажешь, кто вы с ним друг другу?

Ответа не было долго, и я почти потеряла надежду его услышать, когда тишину всё-таки разбила фраза:

— Когда-то мы звали друг друга братьями.

Что?

Изумлённая, я приподнялась и встретила тёмный серьёзный взгляд.

— Это старая история. Ложись, я расскажу.

Я медленно опустилась обратно и приготовилась слушать, не до конца представляя, как такое вообще возможно.

— Дело в том, что леди Элинор, матери Сандро, долго не удавалось выносить ребёнка. И в какой-то момент, отчаявшись, она дала обет усыновить первого сироту, которого встретит. А я… Мне было пять, и я жил на улице. Мама умерла от чахотки, отца я никогда не знал… Наверное, мне повезло подойти с просьбой о милостыне именно к леди Элинор.

В рассказе наступила пауза, но через короткое время он продолжился.

— Она усыновила меня, хотя лорд Джеффри был против. А спустя год родился Сандро.

«И ты стал не нужен».

Я не сказала этого вслух, однако следующая фраза прозвучала так, будто меня услышали.

— Леди Элинор всё равно относилась ко мне очень тепло. Ей казалось, именно благодаря усыновлению судьба смилостивилась и подарила семье наследника по крови. Нас с Сандро воспитывали одинаково, хотя я знал, что по завещанию лорда Джеффри мне отойдёт чисто символическая сумма. И потому, когда в семнадцать мне задали вопрос, чем я хочу заниматься дальше, выбор был очевиден.

— Армия, — тихо сказала я.

— Верно. Почти сразу меня отправили в Ост-Индию, потом был Иностранный легион: там лучше платили. Потом случилась та история с делишками командиров, отставка, Ньюгейт… После смерти леди Элинор я не писал Сандро: не хотел навязываться. И когда он сам взялся хлопотать за меня… Было неожиданно, но приятно.

— А потом он попросил присмотреть за отправленной с глаз долой супругой.

Тихий смешок.

— Как-то так.

— А он не говорил… — Я вновь приподнялась. — Почему женился?