— Ваша Светлость, разрешите доложить? — вытянулся подполковник, отдавая честь.

— Докладывай, — кивнул генерал, отложив бумаги в сторону. — Что сказал наш… герой?

Сосулькин сделал глубокий вдох и начал пересказывать всё, что услышал от Магинского. О секретном задании на выявление предателей, о подозрениях насчёт Цвелодубова и других офицеров, об их попытке убить Павла после успешной диверсии. Всё это он излагал тихим голосом, опустив взгляд в пол. Никто нормальный не захочет повторять такое в присутствии генерала южной армии.

— Вот, значит, как? — Ростовский поднял бровь, выслушав доклад до конца. — Выходит, Магинский у нас ещё больший герой, чем я думал. Всучил ему предателей, и даже с ними он выполнил свою задачу. А потом ещё и уничтожил их…

Повисло напряжённое молчание. В воздухе словно сгустилось электричество, грозящее вот-вот разрядиться. Казалось, даже магический фонарь на столе мигал ярче от напряжения.

— Да, — тихо подтвердил Сосулькин, готовясь к взрыву.

— Всё никак не пойму, — генерал задумчиво постучал пальцами по столу. — Как у него получается? Каждый раз! Вот ситуация… Даже я не вижу выхода, а у него он есть? Скажи, Эдуард Антонович, ты в курсе?

— Никак нет! — выпрямился подполковник, сам удивлённый реакцией генерала.

— Понятно, — хмыкнул Ростовский, словно чего-то подобного и ожидал. — Замнём тему.

— Но как? — не смог сдержать удивление Сосулькин. — Дело слишком резонансное. Армия вся бурлит. Земельные аристократы, солдаты и младшие офицеры — на стороне Магинского, а высшие чины желают ему смерти.

— Похоже, эти «добровольцы», которые набрались для отряда Павла, были из последнего числа, — задумчиво произнёс генерал, словно размышляя вслух. — Смутило мужиков, что капитан ещё сопляк, а его фамилия уже постоянно звучит в армии. Даже враги знают его имя… Вот и решили избавиться тихо, — князь поднял взгляд на Сосулькина. — Пусти этот слух. И скажи, что того, кто ещё позволит трепаться, накажу по всей строгости. Особенно офицерам передай. Напомни, благодаря кому мы во многом получили эту победу.

— Понял, — кивнул подполковник. — Что будем делать с Магинским?

Ростовский замолчал, задумчиво выстукивая пальцами замысловатый ритм по столешнице. Глаза смотрели куда-то в пространство: князь просчитывал варианты, взвешивал риски, оценивал последствия. Такое выражение лица Сосулькин видел у него лишь в моменты принятия по-настоящему сложных решений.

— Убрать его нужно на время, — кивнул своим мыслям князь. — Тут дипломаты турок предложили хороший мир. Для нас.

Ростовский поднялся из-за стола и подошёл к карте, висевшей на стене. Его палец скользнул по линиям, очерчивая новые границы, которые могли бы установиться в случае подписания договора.

— Брат требует завершить войну, — продолжил он, не оборачиваясь. — Северная граница просит подкрепления. Да и как раз турки сами идут на мир с очень хорошими для нас условиями.

— Слишком хорошими? — осторожно уточнил Сосулькин.

Генерал хмыкнул:

— Именно. После всего, что мы тут устроили, неудивительно. Но у них есть условие…

Он вернулся к столу и взял один из листов, лежавших перед ним. Быстро пробежал глазами по строчкам, словно освежая в памяти содержание.

— Для осуществления задуманного не хватало только маленькой детали. И, кажется, я её нашёл.

Сосулькин внимательно послушал идею генерала. Идеально. Вот только…

— А если он откажется? — спросил подполковник у князя.

— Тогда вопрос решён, — глаза Ростовского стали холодными, как лёд. — Трибунал, расстрел, и никто не сможет обвинить меня в несправедливости.

Сосулькин медленно кивнул. План был рискованным, но, возможно, самым разумным в сложившейся ситуации.

— Как прикажете, Ваша Светлость, — вытянулся он. — Доведу ваше решение до капитана Магинского.

— Сделай это немедленно, — кивнул Ростовский.

— Чего? — спросил я, уставившись на Сосулькина.

Подполковник стоял напротив меня в тесном карцере, его лицо выражало странную смесь облегчения и беспокойства. Он только что сообщил «радостную» новость, которую я пытался переварить.

— Мы заключим мир с турками, — повторил Сосулькин, словно это всё объясняло. — В нашу пользу отходят сто тридцать километров их территорий. Подпишем пакт о ненападении. У нас тут будет регулярная армия, а у них — нет. О лучшем и мечтать не приходится.

— Да я не про это, — покачал головой, пытаясь осмыслить всю информацию.

Подполковник вздохнул и перешёл к сути:

— По соглашению, которое подписано князем и каким-то там Каимом-Макамом, договор нужно ратифицировать. Их дипломат отправится к нашему императору. А ты, Магинский, поедешь в Константинополь к султану. Так решил великий князь, — подполковник сделал паузу. — Ну, или расстрел. Решать тебе.

Я прикрыл глаза, переваривал услышанное. Ростовский нашёл идеальный способ избавиться от меня, не создавая себе лишних проблем. Отправить в Константинополь человека, который только что устроил диверсию и помог в этой битве? Да ещё и убил тридцать офицеров русской армии? Блестящий ход. Проблему с убийством офицеров можно замять. Я исчезну с горизонта тех, кто хотел моей смерти. Генерал почистит армию от подозрительных элементов. Если меня там убьют, это будет на совести турок. А если я справлюсь… тогда уже совсем другая история.