Следующие три часа я прямым текстом просил его уйти. Но эта собака никуда не двигалась. Сидел, закрыв глаза, и что-то шептал. Спас себе на голову, называется.

Всё, что я успел узнать, пока мы ехали к порту: плыть нам предстоит несколько дней. И, если быть точнее, судя по расплывчатым словам бея, от пяти дней до трёх недель. Погода, пираты и ещё миллион причин, от которых зависит длительность нашего путешествия. Очень информативно, ничего не скажешь.

Зафир, кажется, задремал. Я пожал плечами и тоже лёг на свою койку. Тело требовало отдыха после приключений.

Закрыл глаза. Паучки были расставлены по всему судну. Теперь их не так много, как раньше. Один в моей каюте, другой рядом, ещё несколько — снаружи. Сеть наблюдения заметно поредела после недавних событий.

Корабль мягко покачивался на волнах. Приятная качка расслабляла мышцы, убаюкивала. Сон пришёл неожиданно быстро, но даже во сне мозг продолжал работать: расставлял приоритеты, строил планы, рассчитывал следующие шаги.

Константинополь… У меня там много дел. Найти кристалл подчинения, заключить мир, прикупить себе новых монстров для коллекции и узнать о них побольше. Вдруг найдётся какая-то книжка по местной фауне? И, конечно, продолжить работу с матерью перевёртышей — выжать из этой твари максимум полезной информации.

Ещё предстоит разобраться с залараком. Артефакт оказался слишком уникальным, обычный подход к нему не работает. Требуется манапыль, много манапыли. Очень много…

Вдруг толкнули в плечо, вырывая из глубин сознания.

— Павел, — произнёс Зафир.

— Чур меня, — машинально отмахнулся, пытаясь прийти в себя. — Не пугай так. По имени обратился…

— Я кое-что выяснил, пока ты спал, — продолжил турок, не обращая внимания на мои слова.

Сел на койке и потянулся. Странно… Хоть голова и не отдохнула, зато тело чувствовало себя отлично. Ощущение, будто я выспался. Сейчас бы в душ и хороший завтрак с обедом в придачу.

— Ты всё время был тут? — спросил я, разглядывая турка. — У тебя же своя каюта есть… Никакого личного пространства.

— Да, — кивнул Зафир так, словно в этом нет ничего странного. — Уже два дня. Таков приказ бея. Но важно другое: я выяснил, кто послал ассасинов убить тебя.

— В смысле «два дня»? — удивлённо переспросил, подавляя зевок. Неужели я спал так долго?

— Ты спал два дня, — раздражённо ответил турок. — Ещё всё это время держал какую-то иголку между пальцами.

— А? — посмотрел на свои руки, не веря.

Действительно. Пальцы всё ещё сжимали заларак, хотя я точно помню, что убрал его. Как такое возможно? Неужели артефакт сам вернулся ко мне?

— Тебе неинтересно, по чьему приказу на нас напали? — Зафир наклонился, вглядываясь в моё лицо. — Это Хайруллах.

— М-м-м… Понятно, — хмыкнул я. — Хотя, если честно, это имя вообще ни о чём мне не говорит.

— Разве? — улыбнулся турок. — А ты не помнишь, что встречал его дочь на базаре в Бахчисарае?

— Дочь? — поднял бровь, осознав. Хм, кажется, начинает проясняться. — Это та турчанка? Как её там?

— Зейнаб Хандан-султан бинт Хайруллаха, — помог мне турок, медленно выговаривая длинное имя. — Это были ассасины её отца. Султан подарил их ему за верную службу, а дочь отправила убить тебя.

— Как мило, — усмехнулся, чувствуя, как внутри просыпается интерес. В этом уже есть какая-то логика.

Значит, та высокомерная красотка решила меня убрать. Что ж, теперь многое встаёт на свои места. Её взгляд, её настойчивость в разговоре, её желание привлечь внимание…

— Думаешь? — Зафир напрягся, глядя на мою ухмылку. — А если я скажу, что она вместе с нами на корабле?

— А вот это уже интересно, — я поднялся с койки. Спать расхотелось окончательно. — Стоит с ней увидеться.

— Нет! — Зафир вскочил, преграждая мне путь к двери. Его лицо исказилось от волнения. — Она опасна! Её охрана — это лучшие телохранители страны. Как бы ты ни был силён, русский, у тебя не получится. Да и мы с беем не позволим причинить вред дочери Нишанджи.

— Кто сказал, что я хочу ей что-то сделать? — поинтересовался, разглядывая турка снизу вверх. — Просто поговорить, спросить, что за претензии.

— А ты не знаешь? — Зафир улыбнулся, и его улыбка вышла кривой. — В той битве, которую вы выиграли… В лагере находился её отец. И, когда напали, он был вынужден бежать. Это осрамило его честь. А потом мы узнали, что за проигрышем нашей армии стоишь ты. Твоя диверсия, твой элитный взвод.

Только я хотел задать ещё несколько вопросов, как вдруг услышал звук колокола. Удар. Удар, ещё удар. Частые, неровные.

Зафир расширил глаза и напрягся всем телом. Он метнулся к двери и запер её на засов.