— Парнишка ещё есть. Несколько раз Леонард говорил, что хочет его в лаборанты взять. Тут наверняка вытянем пустышку, но проверить стоит.

— Нужно осмотреть его дом. С родственниками чуть сложнее, но, думаю, через Гильдию зайдём, они сами покажут. А вот с Тихим — тяжёлый вопрос. В башню он не пустит, а в Чёртов камень мы сами не полезем.

— Да уж! Три квалифицированные команды погибли. Никто другой пробовать больше не соглашается.

— Профессиональный риск. Они, когда брали аванс, знали ситуацию.

— Это да, но как договориться с Тихим?

— Зайти на этаж сможем. Берём любого из Камбизетов и требуем показать наследство.

— Только показать?

— Да, только. Если найдём след, то станем думать, как действовать дальше. Получить разрешение на посещение и то сложно, а про «забрать» лучше пока не упоминать. Как быть с Камнем даже не знаю. Рассказать про наши дела? Подкупить деньгами или артефактами? А вдруг на мертвеце ничего нет?

— Потратиться придётся. В Чёртовом камне уйма оборудования осталась, причём ценой в десятки тысяч дукатов. Кроме трупа пусть вынесет артефакты и записи.

— А коли их сначала прочитает? Там может найти про наши планы на его башню. Нехорошо получится.

— Может, ему прикажет кто? Тот, кому не сможет отказать? Например…

— Если приказ, то только от королевы. Найдём, чем ей поклониться. Другой плюс — угодим подарком, долго будем в милости.

Великогерцогская чета

Красный дворец был приписан леди Лауре ещё её дедом, но и он, и отец умерли. Так вроде не совсем верно — оставлять проживание за дочерью покойного государя, но король ещё младенец, а его мать, регентша, из политических соображений решила — пусть будет, как было.

Казалось бы, создавай собственный Красный двор, живи и радуйся, но… Общее мнение, причём, не только придворных, считало, что под великой герцогиней Айзенердской служить… как бы помягче сказать… бесперспективно. Не то, что она черства душой, однако маловато уделяет милостей своим ближникам. Да, что там говорить! Совсем не уделяет.

Неправильно в таком ключе поминать столь высокую особу, но дворцовые служители, хоть и простолюдины, тишком шептались, что и в бытность свою принцессой, она была такой же. Словом, никто из авторитетных не стремился идти под её руку.

Сам Красный дворец сейчас тих и пустоват — великогерцогский Двор остался в Айзенерде, и здесь присутствовали только те, кому было положено по службе. После обеда, сыночек спал, особых дел не случилось, а потому Эдмунд позвал жену в кабинет поговорить о делах государственных и семейных. Пробковая обивка позволяла не опасаться подслушивания, а значит, супружеские секреты останутся внутри семьи.

— Дорогая, — муж начал серьёзный разговор, — твой бывший защитник всё дальше и дальше удаляется от нас. И это грустно, ведь очень скоро Айзенерду может понадобиться его помощь.

— Стах? С чего ты взял? Наоборот, передал Эдмундику графство. Нам оно выгодно вышло — от Зеленоземья отрезали всего ничего, а сколько мы получили взамен! И по земле, и особенно по доходам.

— Да, получили. В глазах общества остались сильно должны, ведь отдариться ничем не отдарились.

— Ну… Потом что-нибудь придумаем.

— Нам нужен его голос на переговорах по отрезанным от Силбербодена территориям. Помнишь, я тебе говорил, что их хотят вернуть? А почему бы Айзенерду не прирасти ими?

— Я ему скажу. Мне Стах точно не откажет.

— Хорошо бы. Однако знай, что Тихий прислал письмо, в котором уведомляет, что передаёт Серую Скалу во владение своему ближнику и просит на то моего согласия.

— Тебя просит?! А почему не меня?! И вообще…

— Почему понятно — я правитель герцогства, мне земельную присягу принимать, пусть и малую. У Стаха на то времени не нашлось, но сейчас он сделал правильно. По обычаю приличествует спросить, хотя бы из вежливости, не говоря про всё остальное.

— И ты разрешишь?

— Куда деваться? Мы дали землю, он имеет право передарить. Не запретишь, хотя слегка обидно.

— Слегка?! Он отказался от моего!..

— Дорогая! Я просил — меньше пафоса, больше расчёта. От Зеленоземья Тихое графство уже отделено полностью. Раз Стах отдаёт поместье, разрывается предпоследняя ниточка, привязывавшая его к тебе. В Серую Скалу вложено больше денег, чем оно само стоит, другое ему теперь не всучить. Последняя связь — печать твоего герцогства, от хранения которой он ничего не выигрывает. Если и она прервётся — пусть, однако, как говорил, мне нужен его голос.