Шрифт:
«А ещё, — добавляет Руни, — есть имущество…»
Ага, рабы в переводе на простой язык.
«То есть, любого, кроме чистокровного дракона, можно превратить в имущество?» — уточняю я.
«Теоретически — да, но существует сложный регламент. Нужно совершить тяжкое преступление. И последнее слово всё равно за хранителем Истока».
Снова этот брат императора!
«А какое место защитник Истока занимает в иерархии империи?» — спрашиваю я.
«Он возглавляет дозорных Истока, — поясняет Руни. — Это целая система, включающая охрану Цитадели, законников, военных… Очень влиятельная фигура».
Я кивнула, переваривая информацию. Брат императора… Опасный тип. Впрочем, мне-то что волноваться? Меня сослали совсем не в те края, где он бывает.
13. «Уставший дракон»
За окном стремительно меняется пейзаж. Цитадель с её блестящими шпилями и каменными стенами остаётся позади. Теперь по обе стороны дороги простираются бескрайние степи, пожелтевшие под жарким солнцем.
Ветер свистит в пробоине вместо окна, треплет мои волосы и забирается под платье.
Я до сих пор не могу поверить, что всё это происходит со мной. Ещё недавно моя жизнь была такой понятной, размеренной…
— Долго ехать? — спрашиваю я.
— До Тринадцатого Региона? Дней семь, не меньше, — отзывается Элис. — Если повезёт, и «железные кони» не сломаются.
«Семь дней! — в ужасе думаю я. — Целая вечность!»
Элис неожиданно притихает. Ловким движением выуживает из корзинки свёрток белой ткани, разворачивает, и вот уже на моих коленях оказывается гора румяных, с хрустящей корочкой, пирожков.
Я невольно улыбаюсь — с Элис, несмотря на её болтливость, путешествие кажется не таким ужасным.
— Наконец-то нашла, — довольно говорит она. — Времени совсем не дали перед отъездом. Пришлось прятать эти пирожки от дозорных — вам-то из Цитадели ничего нельзя брать.
— А вам можно? — удивлённо поднимаю я брови.
— Мне-то можно, — смеётся Элис. — Вот и приходится хитрить. Хорошо хоть, досматривать не стали.
От пирожков волнами исходит аромат свежей выпечки и каких-то пряных трав, от которого у меня болезненно сводит желудок.
— Ешьте, ешьте, лиора, — протягивает Элис. — Я и воды прихватила.
Дважды мне предлагать не надо. Пока Элис пытается выудить из корзинки воду, я жадно вгрызаюсь в пирожок. Чувствую на языке незнакомый, слегка терпкий вкус, с едва уловимой кислинкой. Начинка, почти чёрная, как черничный джем, отдалённо напоминает капусту, но с каким-то незнакомым пряным оттенком.
Едва последний кусок проскальзывает в горло, как жажда обжигает язык. Элис тут же суёт склянку с водой. Делаю жадный глоток. Жидкость снова с горечью, но сухость во рту утоляет мгновенно.
Элис одобрительно кивает и, достав из корзинки вышивание, убирает туда же остатки еды и воды. Устроившись поудобнее, она тихонько напевает себе под нос какую-то мелодию.
Отворачиваюсь к дыре вместо окна. Некоторое время просто смотрю на степь. Но скука, в конце концов, берёт своё. Остаётся одно развлечение — засыпать помощника вопросами об этом странном мире.
Руни норовит завалить меня кучей ненужных подробностей, легендами да сказками. Но по крупицам я всё же собираю информацию. Выясняю, например, что мой родной мир здесь называют Изнанкой. И что попаданцы, подобные мне, — не такая уж редкость.
Правда, они предпочитают прятаться. Ведь некоторые умудряются перетаскивать из Изнанки технологии, а это драконам не по душе.
Когда-то давно здесь случилась магическая катастрофа. Руни бормочет что-то про конец света, про временной разлом, про целые миры, провалившиеся в небытие или слившиеся друг с другом.
Тогда здесь и появились драконы.
Следом — долгие войны, кровь, огонь… Пока, наконец, не устанавливается новый мировой порядок: драконы правят, остальные подчиняются. Правда, за это время большая часть воды попросту испарилась, и теперь водные ресурсы ценятся дороже золота.
Первые три дня пути ещё терпимы. Остановки сменяются дорогой, и это немного разбавляет монотонность.
На четвёртый день я проклинаю Совет за каждый булыжник на нашем пути. Тело ноет, словно один сплошной синяк, измученное бесконечной тряской. На пятый сыплю такие проклятия в адрес Атертона, что даже болтушка Элис замолкает.
На шестой день мы практически не останавливаемся, разве что на две минуты — перехватить на ходу какой-нибудь еды да справить нужду. Дорога, петляя, уходит в бескрайние степи. Колёса повозки то и дело подскакивают на ухабах, заставляя нас вздрагивать от неожиданных толчков.