Но талант не пропьёшь. Один удачный прыжок — и вот я уже цепляюсь за железные перила, идущие по кромке фальшборта. Хотя, признаться, сердечко всё-таки ёкнуло — промахнись я сантиметров на пять, и плюхнулся бы обратно в воду.

Впрочем, кажется, все эти мои старания и предосторожности были излишними. Даже если бы я торжественно взошёл на корабль по трапу в сопровождении барабанщика и обезьянки с литаврами — на меня бы всё равно никто внимания не обратил.

Корабль, кажется, почти вымер. Кроме нескольких караульных, бродящих по палубе вдоль противоположного борта, я никого не увидел. Да и тех удалось легко миновать — они сторожили именно выход с трапа, тревожно высматривая что-то на берегу.

Мне даже удалось подслушать часть разговора двоих матросов, стоявших на возвышении ближе к корме. Поначалу я воспринимал только общий эмоциональный посыл беседы, но чем дальше, тем чаще в мозгу начал всплывать и смысл отдельных слов. Похоже, чтобы это начало работать, нужно набрать определённый объем услышанного.

В целом, правда, всё равно мало что удалось понять. Один из матросов — тот, что помоложе — явно был напуган происходящим и полон сомнений. Он несколько раз упомянул имя Калаана. А ещё — какого-то Рейкара. Причём, судя по интонациям, боялся он обоих, и непонятно, кого сильнее.

Тот, что постарше, оказался куда более меланхоличным. Правда, и язык у него заплетался сильнее. Он на болтовню напарника реагировал лениво и односложно, а временами припадал к бутылке — до меня доносилось отчётливое бульк-бульк, завершающееся блаженным причмокиванием.

Я двигался по палубе медленно, осторожно, стараясь держаться в тени надстроек. Добрался до одного из люков в центральной части, ведущего вниз, и спустился по лестнице с решетчатыми железными ступенями.

На нижней палубе, к моему удивлению, на полу оказалось деревянное покрытие, напоминающее паркет, но из крупных досок, в пару ладоней шириной. Да и часть вертикальных балок здесь были сооружены из толстых деревянных брусьев. В целом, корабль что снаружи, что изнутри производил впечатление лоскутного одеяла — его явно много раз ремонтировали, используя самые различные подручные материалы. Причём ремонт был явно не плановый, а аварийный. Вот в этой части, к примеру, совсем недавно ликвидировали последствия пожара — здесь до сих пор тянуло гарью, а на стенах виднелись характерные чёрные пятна.

По узкому коридору я прокрался мимо длиннющих жилых помещений, напоминающих казармы, только вместо кроватей тут в основном были гамаки из плотной грязноватой ткани. Здесь было безлюдно, только тускло горели дежурные фонари, едва рассеивающие полутьму. Дальше по коридору, похоже, располагались какие-то кладовки и кухня — оттуда явственно пахло съестным. Но туда я не полез — мне как раз попалась лестница, ведущая ещё ниже, и я спустился глубже в трюм.

Чем дальше я продвигался, тем больше убеждался, что подавляющая часть экипажа покинула корабль и увлечена сейчас междоусобными разборками. На нижних палубах мне не встретилось ни души.

Что ж, это нам на руку — пусть пираты хорошенько потреплют друг друга. В итоге проще будет справиться с оставшимися. Особенно если на нашу сторону встанут и пленники. Вот только где они, чёрт возьми?

Обнаружился «живой товар» в самом низу, в трюме. Спустившись сюда, я пожалел, что у меня нет прищепки на нос. Остальные отсеки корабля тоже, мягко говоря, не благоухали, но здесь и вовсе было, как в хлеву. Возможно, усугублялось всё тем, что трюм был изрядно подтоплен во время недавней аварии — пол и нижняя часть стен до сих пор были влажными.

Пленные содержались в двух кубриках, отделенных от центрального прохода ржавыми железными решётками. Их оказалось неожиданно много — пожалуй, несколько десятков человек. Караульных — всего двое, да и те торчат не у клеток, а дальше, в противоположном конце прохода. Подобраться к ним незамеченным — нереально. Проход единственный и достаточно хорошо освещённый. Одно хорошо — оба матроса сидят вполоборота к клеткам, и кажется, их внимание больше сосредоточено не на пленниках, а на чём-то, что находится дальше, вне поля моего зрения.

Укрываясь за вертикальной балкой, я, затаив дыхание, достал из-за пояса трофейный револьвер. Мокрая шершавая рукоятка неприятно холодила ладонь, со ствола капала морская вода. Но патроны вроде не должны были отсыреть — на вид они герметичные, сделаны из латуни или похожего металла.

Четыре штуки в барабане. Стрелок из меня сомнительный, но дистанция тут — метров пятнадцать от силы. Да и ту я постараюсь хорошенько сократить…

Медленно втягивая носом воздух, я сосредоточился на дремлющей в ядре водной Ци. Пустил её по прозрачным венам, мысленным приказом подстегнул себя её энергией.

Всплеск!

Срываясь с места, устремляюсь вперёд по узкому проходу. В ушах отчётливо отдаётся стук сердца, словно бы замедляющийся с каждым ударом. Но это не оно замедляется — это я сам ускорился настолько, что воздух начинает казаться осязаемым, плотным, как болотная жижа. Собственные движения — раздражающе медленные, хотя мышцы взрываются от напряжения. На бегу вскидываю револьвер…

Караульные отреагировали, когда я уже успел пробежать добрую половину коридора — начали разворачиваться, тоже неуклюже, плавно, будто в замедленной съёмке.