– Так ты весенняя! – сказал я.

Книжка кивнула.

– Она самая. Раньше книги драла, теперь коллекционирую.

Моя ладонь тянется погладить, улыбка на губах сидит, прямо как вот эта кошка на песчаном холмике.

– И как ты дошла до жизни такой?

– Спасибо одной доброй женщине, подселила в библиотеке.

Книжка под ладонью мурчит, запрокинув голову. Я почесал шейку, а когда пальцы пошли ниже, полосатая котея упала, вьется, перекатывается с боку на бок, подставляя брюшко.

Я засмеялся.

Карри присоединилась к игре, почесывает кошке голову. Ее взгляд прошел по трибунам, задержался на ком-то, ладошка помахала.

– Привет, Черри!

– Привет, Карри! – отозвался с трибун бойкий женский голос.

Я посмотрел на ту, чье имя так созвучно с именем моей спутницы.

Первое, что бросилось в глаза, – розовая шерсть. Ее словно несколько часов красили, причесывали и укладывали в салоне красоты. Пышный хвост похож на перо сказочной розовой птицы. Макушку венчает, будто корона, хохолок, ниспадающий гладкой челкой по одной стороне чуть притупленной мордочки. На джинсовой курточке отсвечивает что-то красного цвета, наверное, брошь. Блестит и циферблат часиков у запястья передней лапки. Та ухитряется держать в коготках пилочку, кошка сидит, изящно обтачивает когти на другой.

– Давно тебя не было в Бальзамире, подруга, – говорит розовая кошка по имени Черри, не отвлекаясь от своего занятия.

– Давно, – эхом откликнулась Карри.

Ногти ненадолго перестали теребить загривок полосатой котейки, девушка погрузилась в себя, я поймал ее грустную улыбку.

– Погостишь у нас? – спросила Черри.

– Хотелось бы…

Карри вернулась к жизни, зазвучал привычный веселый тон:

– Однако надолго лучше не задерживаться. Сама знаешь, почему.

– Знаю, – вздохнула Черри. Затем продолжила бодро, как вожатая пионерлагеря: – Тем не менее, мы тебе рады, подруга! Не думай о плохом, наслаждайся моментом! Имеешь полное право, как и любой из нас. Тебя, красавчик, тоже касается.

Я не сразу понял, что она обо мне.

– Спасибо, – произнес робко.

Черри рассмеялась.

– Да не за что! Я же тут билеты не выдаю…

– Человеком, котом, а! Чувствуй себя как дом-А!

Рифмованную строчку выдал котик в серой толстовке и красной кепке. Лежит у подножия черной колонки, та продолжает вкрадчиво наполнять пространство битами. Хвостатый рэпер махнул нам лапой, подмигнул.

– Бальзамира – твой дом, бро, если сеешь ты до-бро! Е-е-е…

– Это Раунд, – представила кота Книжка. Затем пояснила: – Всегда говорит рифмой, по-другому просто не умеет.

Запрыгнула на край сцены.

– А это наш сибарит Фараон.

Ходит по кромке туда-сюда, хвост указывает в центр.

– Если хочешь как следует расслабиться, это к нему. Научит отдыхать на широкую ногу. Вернее, лапу.

– Что умею, то умею, – откликнулся кот с ленцой.

Наконец, соизволил сделать полуоборот в нашу сторону.

Золото, а не кот! В буквальном смысле… Короткая блестящая шерсть словно сделана из золотой проволоки. На шее золотая цепочка. Даже в глазах сверкают крошечные желтые слитки. А хвост… Я сначала подумал, полосатый, но пригляделся и понял: это не полоски, а браслеты. Из золота.

Смотрит на нас внимательно.

– Ну, рыжую-то учить не нужно, – говорит после долгой паузы, – а вот с тобой, стиратель…

– Вообще-то он Риф, – перебила Книжка.

– С тобой, Риф, – продолжает Фараон невозмутимо, – придется помучиться. Вернее, ты сам с собой намучаешься.

Внутри меня зашевелилось некое противодействие, слово мне бросили вызов.

– Хочешь сказать, я не умею отдыхать по-королевски? Между прочим, мы с моим другом Ластом за неделю посетили столько банкетных столов, что…

– Да я не про это, – отмахнулся Фараон. – Музыка, фейерверки… Это все мишура. Кайфовать можно и в темном сыром погребе, охотясь на мышей. Жить для себя – вот главное! А для себя ты пока не умеешь…

– С чего это?

– Фараон, не грузи его своей великой мудростью, – чирикает Карри, – лучше давай эту, как ты выразился… Мишуру!

Золотой кот вновь отмахнулся.

– Грузи, не грузи… Все равно не поймет. Пока что.

– Вот пока что давай выпьем за встречу! – Карри подалась к сцене, ее рука потянула меня следом, девушка оглянулась. – Идем, Риф!

– Винные реки, пивной водопад! Жечь будем речью и петь невпопад! К’мон, бейби!

Котик по имени Раунд тюкнул лапой кнопку на колонке, последняя резко уменьшилась до размеров грецкого ореха. Кот поймал за петлю шнурка, встал на задние, передние повесили крошечную колонку на шею, будто кулон. Раунд опустился на четыре лапы, те мягко сбросили его на арену, повели к Фараону.

Мы с Карри вскарабкались на сцену.

Золотой кот, тем временем, поднялся, начал ходить туда-сюда этакой «восьмеркой». Песок, которого в избытке всюду – на трибунах, арене и за ее пределами, – стал взлетать. Его ленты стягиваются к Фараону, кружат вокруг него игривыми змейками, сжимаясь в единый вихрь, и чем ближе летучий песок к тому, кто его оживил, тем сильнее наливается светом. Будто превращается из обыкновенного кварца в настоящее золото. В зыбких линиях сияющей воронки проступает что-то знакомое…