Леон деликатно засмеялся.

– Ох, Риф, какой ты злопамятный… Ну, пошутили детки, только и всего… А ты их сразу приговорил. Одну к пыткам, второго к смерти.

– А это у меня тоже… юмор такой!

Я не сразу понял, что разговариваю уже в кошачьем облике. Когда успел превратиться, даже не заметил. Но уши инстинктивно прижались к голове, хвост заплясал, как взбешенная змея, а тело напружинилось. Наверное, подступающая звериная злость вернула меня в облик зверя. Да и привык, честно говоря, быть котом. Разве что в амурных делах по старинке тянет на дамочек, а не на кошек. Остальное проще делать на четырех лапах. В том числе – драться.

– Так это ты, урод! – воскликнул один из сфинксов Леона.

Включились и двое других:

– Песец тебе, бурый!

– Я из-за тебя чуть лап не лишилась!

Ах, ну да, они же не знакомы с моей человеческой формой. Потому узнали только сейчас. Впрочем, я бы тоже их не узнал в облике сфинксов без подсказки Леона. Тем более, в этом псевдоночном сумраке. Свет и тьма, наколдованные Лампой, скрывают мелкие детали, по которым я мог бы отличить сфинксов друг от друга, сейчас они для меня, как китайцы, на одно лицо. Вернее, морду. Различаются лишь по голосам.

Леон ласково осадил своих:

– Полегче, ребятки! Мы в Бальзамире.

Затем повернул морду ко мне.

– И ты тоже, парень, держи себя в лапах. Желание помахать когтями здесь пресекается раз и навсегда. Уверен, за нами уже следит кто-нибудь из стражей, они нюхом чуют, когда в Бальзамире назревает конфликт. А я сюда пришел не бузить. Конечно, я далеко не славный малый, многие меня недолюбливают и, надо признать, на то есть причины… Но я не беспредельщик, как Блика. Я чту закон Бальзамиры. В противном случае стражи давно бы меня отсюда вышвырнули. Пока мы здесь, за свою драгоценную шкурку можешь не переживать. Кусаться не буду.

– Тогда какого черта тебе надо?

В моем тоне все еще шипы. Сахарные интонации этого лицемера не способны усыпить бдительность. Слишком уж хорошо врезались в память беспомощность и обреченность, которые я испытал, когда был его пленником.

– Просто мимо пробегал, – отвечает Леон невинно, – решил поздороваться с приятелями. А ты до сих пор не даешь это сделать… Фараон, Лампа, мое почтение!

Махнул лапой в сторону бассейна.

– Эх, думал, подеретесь, – спокойно говорит Фараон с шезлонга, – мы с Лампой уже начали делать ставки.

– И на кого ставили? – спросил Леон с веселым любопытством.

– Пусть останется тайной, – отвечает Лампа, – не будем обижать кое-кого из присутствующих.

– Леон не из обидчивых, – парирую тут же, – можете с ним не церемониться.

Меня задорно поддержала Книжка:

– Вот так этих хамов!

Впрочем, сказала это, не отвлекаясь от карточной игры, которую они с Пасьянсом ведут в человеческих обличиях, скрестив ноги по-турецки на золотых подушках.

– А парень не промах, – похвалил меня Леон, ничуть не смутившись.

Вмешался самый музыкальный из нашей компании:

– Леон, Леон,

Мы в Бальзамире,

Ты только словами здесь можешь напасть.

Леон, Леон,

Ты хоть и не киллер,

Но будь так любезен – завали свою пасть!

Речитатив Раунда – как бальзам на душу. Хоть кто-то здесь ненавидит эту слащавую котопародию на Морфеуса так же сильно, как я. Или почти так же. Ублажающий мохнатого рэпера гарем из трех призрачных кошек поддержал своего новоиспеченного кумира нежным мяуканьем и взглядами, полными обожания.

– А, это ты, Раунд, – отозвался Леон невозмутимо, но с пренебрежением, – не узнал, богатым будешь… Хотя и так не бедствуешь, насколько помню. Все дуешься за тот случай в баре? Да, мои ребятки погорячились, это они могут… Я ведь извинился. Впрочем, дуйся, кто тебе запретит…

Карри держит ладонь на моем загривке. Помогает держать себя под контролем. Я бы забрался к ней на руки, в ее объятиях уютно и безопасно, как в раковине улитки, но, боюсь, окружающие подумают, что прячусь, прошу ее защиты, а это не комильфо. Мне самому хочется ее защитить! Правда, они с Леоном, вроде бы, не враждуют…

Вожак сфинксов, оглядывая всех, произнес:

– Я бы не отказался выпить в вашем обществе, дамы и господа!

– Не вопрос, – отвечает Фараон, – лови!

Шампанское в бассейне забурлило, брызнуло во все стороны, оттуда вылетел еще один золотой кубок, ножка стукнула о плиты рядом с Леоном, через край пролилась шипучая пена, капнула сфинксу на лапу.

Леон ее приподнял, наждак языка шаркнул по намокшей серой коже.

– Благодарствую!

Кубок уменьшился до соразмерных коту величин, уже не кубок, а, скорее, бокал. Леон приподнял меж когтей, как меж пальцев, сделал глоток, после чего бокал качнулся в нашу с Карри сторону.