Убрав стул и открыв дверь, выхожу, не оглядываясь, но знаю, что оставил её в полном смятении…

…

Виктория медленно опустилась в кресло. Сердце бешено колотилось, в висках стучала кровь. Она провела пальцами по губам, всё ещё хранившим вкус его поцелуя.

«Это же Волков, — мысль билась в голове, как пойманная лисица. — Как он стал ТАКИМ? Откуда в нём эта… уверенность? Эта властность…»

Будто её целовал опытный, зрелый мужчина, не только знающий тайные струны женской души, но и умеющий мастерски на них играть.

Она закусила губы, пытаясь привести мысли в порядок. Всё шло совсем не по плану. Она думала проучить самоуверенного мальчишку, поставить его на место. Но вместо этого, он выиграл на турнире, показав, что невозможное — возможно. Да ещё как… Сродни гению.

«Так и быть, ненормальный практик, — она кивнула самой себе, приняв решение. — Посмотрим, во всём ли ты так хорош…»

Глава 13

Звонок! Наконец-то! Нудный бубнёж профессора про спектральные характеристики эфира мог бы усыпить и мертвеца. Честное слово, слушать его — всё равно что вату жевать.

Народ в аудитории оживился, зашуршал тетрадями у кого они были, задвигал стульями. Свобода!

Пока препод с кислой миной собирал талмуды, напутствуя Ляпунову насчёт какой-то просроченной работы, вечно эта Ляпунова что-то не сдаёт, мысленно я уже был далеко. Собрал свои немногочисленные пожитки — то бишь, самого себя — и двинул к выходу.

В коридоре, опять началось. Шепотки, взгляды украдкой. Прохожу мимо групп однокурсников, скрываюсь от восторженного Витьки Соколова. Булочка была вкусной, не спорю, но слушать его дифирамбы второй раз — увольте, и направился к гардеробу. Госпожа Янковская — старушенция с носом как у Бабы-Яги, всё ещё странно смотрела на меня. Но пальто вручила, и, наконец, вырываюсь на улицу.

Морозный воздух ударил в лицо. Хорошо-то как! По привычке делаю пару шагов к остановке эфировозки, что шла в мой старый район… И останавливаюсь. Стоп, машина. Какой, к чёрту, район? Дома-то нет.

Стою посреди тротуара, как идиот. Народ обтекал меня, косясь недовольно. Смотрю в небо. Дом. Сгорел. Синим пламенем, благодаря стараниям одного мелкого ушлёпка.

Ладно. Нет дома — значит, снова таверна. Благо, деньги ещё были в карманах, и это не считая Кристалла Чистого Потока, который реализует бабуля. Она у меня шустрая, разберется. Так что на первой поселюсь в гостишке или таверне поприличнее. Не ночевать же под мостом? Хотя… виды с некоторых питерских открываются умопомрачительные, особенно ночью. Романтика! С другой стороны, какая к чёрту романтика? Койку бы потеплее, да ужин посъедобнее. Что ещё нужно межмировому путнику, хе-х.

Иду по улице, руки в карманах. Настроение, как ни странно, вполне себе. Даже хорошее. Во-первых, завтра на учёбу не надо! Бал! Великий Декабрьский Бал! Повод для всей столичной шушеры выгулять наряды и почесать языками. Приду ли я? Кто знает.

Прохожу мимо кондитерской. Запах такой… аж слюнки потекли. Ваниль, шоколад, выпечка. Вот оно оружие массового соблазнения. Не только дам, между прочим. Я вон тоже поплыл. И почему вдруг вспомнил Аглашку? Так и представлю она готовит мне пирог, я дровишки рублю, печь растапливаю. Вокруг детишки наши.

Так…

Это что сейчас было?!

Ну нафиг! Прекратите булочки!

Ухожу от кондитерской подальше.

Да и вообще, ну какие булочки? Деньги нужны на более насущные вещи. Обойдусь в общем.

Иду дальше.

А город… Город живёт своей жизнью. Экипажи грохочут по брусчатке, эфировозки размеренно ползут по маршрутам, прохожие спешат, кутаясь в воротники. Дамы в мехах, чиновники с портфелями, курсанты с горящими, вторая часть с потухшими глазами, торговки с лотками… Своеобразный муравейник начала двадцатого века. Каждый тут со своими заботами, планами, страхами. А я? Иду себе по набережной, да смотрю на хмурую Неву. Холодно, ветрено, сыро. Но на душе легко. Ветер с залива продувает до самых костей, серое небо давит на мозги. Но всё неважно, завтра утром не нужно на учёбу! Вот что здорово!

И тут — пам! — вынесло меня прямо на ярмарку. Не просто лотки с клюквой и солёными огурцами, а настоящий балаган. Шум, гам, толчея. Народу — тьма. Палатки понатыканы, ковры на снегу расстелены. Оригинально, ничего не скажешь. И торгуют всем подряд. От персидских ковров до костяных амулетов, которые, судя по виду, должны отгонять не то блох, не то налоговых инспекторов. В воздухе та ещё смесь: и рыба копчёная, и пряности восточные, и перегар чей-то стойкий, и духи дешёвые. Коктейль «Привет, столица Империи!».

Хожу, глазею. Народ суетится, торгуется, хватает всякую дребедень. Аристократы с важным видом разглядывают заморские диковинки, молодёжь вроде меня ищут, где бы подешевле перекусить или просто поглазеть. Забавно. Миры могут быть разными, а базар — он и в Африке базар.

И тут цепляюсь взглядом за железяку на одном из прилавков. Шлем. Фасон знакомый, рыцарский такой горшок, малость потрёпанный. Но забрало… Забрало сплошное, зеркальное. Блестит тускло под хмурым небом. Вылитый шлем какого-нибудь космодесантника из старых игрушек или, скорее, продвинутый визор сварщика с полным покрытием. Интересная хреновина. В таком точно никто твоей кислой мины не разглядит.