Присев подле трупа, Глеб глубоко вздохнул, как ныряльщик перед погружением в воду, и коснулся тела. Темный омут тут же захватил все его сознание. Чувства мертвых всегда оказывались пропитаны холодом и пустотой, которые заставляли сильнее биться сердце и рваться обратно в мир живых, полный красок, звуков и тепла. Кружась во тьме, Глеб ощутил удивление. Острое и даже колкое, как игла портного. Затем липкий страх, сковывающий движение и мешающий сделать вздох, и, наконец, огонек надежды. Последнему тут было не место. Но, тем не менее, он точно искра сверкал во тьме, привлекая к себе внимание.

Как обычно с трудом убрав руку от мертвеца, Глеб облокотился на кровать и провел ладонью по лицу, как бы смахивая паутину чужих чувств, все еще дрожащую в сознании.

— Что там? — тут же спросила Анна.

— Удивление и страх, — произнес Глеб, задумчиво глядя на тело.

— Судя по вашему взору, есть и еще что-то, — заметила начальница.

— Надежда, — признался Глеб. — И поверьте, я не понимаю, что это значит. Может умершего угнетала его жизнь? Чем он занимался?

— Транжирил деньги отца и кутил так, как не каждому мечтается, — поделилась Анна.

— Да уж, значит мысль об угнетении мимо. Хотя как знать, вдруг на самом деле он мечтал снимать пропахший кошками угол в каморке и, вставая с первыми петухами, работать на заводе? — хмыкнул Глеб.

— За упоминание кошек Порфирий Григорьевич вас бы лапой стукнул.

— Даже не сомневаюсь. Мне и так нынче от него досталось, а все из-за рецепта приготовления тунца!

— О, дайте угадаю, вы предлагали ему лимон к рыбе? — улыбнулась Воронцова.

— Да у вас проснулся дар предвидения, Анна Витольдовна, — хмыкнул Глеб. — Да, именно так.

— У нас с ним такой спор вышел еще лет пять назад, и, как вы понимаете, правда осталась на его стороне. Впрочем, мы отвлеклись. Вы сказали, умерший почувствовал удивление?

— Именно так. Думаете увидел кого-то знакомого?

— Не знаю, надо попросить сделать снимок аур всех домашних и сверить с теми, что имеются тут, — решила Анна.

— Как знал, что они понадобятся, уже попросил Дарью Ивановну об этом, — заверил Глеб.

— Вы прямо радуете меня день ото дня, — призналась начальница и, оглядевшись, сделала несколько пометок в блокнот. — Что ж, мне кажется, тут нам больше делать нечего, теперь слово за Казимиром Игнатьевичем, так сказать, что вскрытие покажет. Но я уверена, смерть наступила от магического воздействия. Кстати, в доме есть обладающие магией?

— Каюсь, не спросил, но это не долго исправить, — Глеб еще раз бросил взгляд на странную картину и покинул комнату.

Отец покойного все еще находился тут, в коридоре. Разве что теперь он сидел на стуле, а воздух пропитался запахом валерианы.

Подле хозяина стояла молодая девушка. Темное платье, белый передник и чепец выдавали в ней прислугу. Пальцы то сжимали, то отпускали край передника, показывая волнение. Глеб прищурившись взглянул на ее ауру. Обычная, без присутствия магии, впрочем, это логично. Обладатели дара работали в совсем других сферах, а не прислуживали пожилым хамам и их невоспитанным сынкам.

— Ну что там? — господин Мельников хмуро взглянул на Глеба.

— Изучаем. Имеются версии, будем ждать результатов вскрытия, — отчеканил тот сухо и безэмоционально и тут же обратился к девушке. — Я правильно понимаю, что тело нашли вы? — Служанка вздрогнула и коротко кивнула, не поднимая глаз. — Как вас зовут? — не сдавался Глеб.

— Фимка, — ответил вместо нее хозяин.

— Сударыня, разрешите узнать ваше полное имя, — Глеб проигнорировал слова Мельникова.

— Ефимия, — тихо произнесла служанка и наконец взглянула на Глеба. Глаза ее раскраснелись от слез.

— Ефимия, чудесное имя, — похвалил Глеб. — Во сколько вы обнаружили труп?

— Около восьми было, Василий Семёнович всегда в этот час зовет ему постель расправить, — прошептала служанка.

— Понятно, — кивнул Глеб, — но он уже был мертв?

Служанка угукнула, и слезы вновь полились по ее щекам.

— У вас были к нему претензии? — Анна подошла так тихо, что Глеб не услышал ее шагов. — Может он приставал к вам, обижал. Бил?

Ефимия метнула взгляд на хозяина и тут же затрясла головой так сильно, что чепец едва не слетел с волос:

— Что вы, Василий Семенович добр был. И учтив, да, да, вы не подумайте, а если что, так я сама виновата, не всегда расторопная.

— Довольно, — прервал ее господин Мельников. Затем медленно поднялся со стула и, нависнув над Анной, добавил. — Там в комнате лежит мертвым мой сын. А вы смеете его в чем-то обвинять? Да кто вы такая, чтоб вообще говорить о нем в подобном тоне, клеветать на приличного человека! Да и Фима девушка приличная и ответственная, а не какая-нибудь там, — он потряс рукой в воздухе, подбирая слово, и, не найдя нужного, ткнул пальцем в Анну. — По себе, милочка, людей не судят, не все вертихвостки подобно вам. Ей богу, я буду жаловаться, что вы заняты этим делом. Что вы вообще смыслите в расследовании?! Это сугубо мужская работа. И понимают они куда больше вашего и всякую ересь не городят!