— Согласен с Анной Витольдовной, — прошипел Порфирий. — Глеб, оставьте этого негодяя в покое. Отдайте его мне, я сам лично располосую этого слизняка на мелкие кусочки.

— Прекратите, это непрофессионально, — одёрнула их Анна. — Спасибо за помощь, Кузьма Макарович, но в обморок падать я не собираюсь. Проследите за тем, чтобы остальных подозреваемых доставили в околоток и оформили.

Старый сыщик кивнул, бросив взгляд полный ненависти на Куропаткина, и вышел на улицу.

Глеб сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, досчитал про себя до десяти. Затем, чуть успокоившись, поднял ладони вверх и сделал пару шагов назад.

— Всё, всё, — сказал он. — Обещаю не прибить его раньше времени. По крайней мере постараюсь.

Воронцова встала напротив Куропаткина, отчаянно пытавшегося вжаться в стул, будто строгая учительница перед учеником.

— Кто в вашей группе старший? — спросила она. — Тот человек в золотой маске?

Сектант быстро замотал головой.

— Нет-нет, он всего лишь один из нас. Такой же адепт первого круга. Он в нашем сообществе меньше трёх лет, — в его голосе послышались нотки пренебрежения.

— А сколько вы? — спросила Анна.

— Почти десять лет, — Куропаткин не смог скрыть на секунду прорвавшуюся гордость и чувство собственной значимости. Но тут же испуганно притушил в себе этот огонек самодовольства.

— Значит, — холодно спросила Анна, — старший здесь это вы?

Куропаткин уже понял, что со своим ответом попал в ловушку.

— Нет-нет-нет, вы не понимаете! — быстро затараторил он, словно это признание вынесло ему мгновенный смертный приговор. У нас есть разные степени посвящения. Неофиты, адепты первого круга…

— Это вы расскажете потом, — оборвала его Воронцова. — Сейчас я спросила, кто у вас старший.

— Старшим был Мельников, — нервно сглотнув ответил Куропаткин. — После его смерти мы так и не решили, кто займет его место.

— Любопытно. Всё это… общество? Организовал тоже Мельников?

Куропаткин часто закивал.

— Это он, это всё он. Собирал первых людей, вводил в курс дела, раскрывал нам глаза на правду. Он и меня пригласил. Рассказывал о том, что пережил сам, о других мирах, о способах их познания, что может раскрыть нам глаза, на то, как на самом деле сложно устроено мироздание. Я… я ему поверил. Мне было интересно, поймите! Это же научный интерес! Это всё… может быть невиданным открытием! Мы действовали во благо всего человечества.

— Глаза бы я тебе выцарапал, во благо человечества, — прошипел Порфирий.

От этого обещания Куропаткин ещё сильнее побледнел и втянул голову в плечи.

— Прекратите трястись, — брезгливо сказала Анна. — Вспомните о чувстве собственного достоинства, если в вас осталось его хоть на каплю. Просто отвечайте на мои вопросы. Значит, вашу секту организовал Василий Мельников, так?

Короткий нервный кивок в ответ.

— Чем лично вы занимались?

— Мельников рассказывал нам, что существует возможность заглянуть за ткань мироздания, узреть другие миры, проникнуть в них так же просто, как перелистнуть страницу книги. Понимаете? Но это дано не каждому, стать путешественником между мирами, нам нужны были люди, специальные люди, которые были бы способны увидеть…

— А вербовали таких людей вы? — спросил Глеб. — Обещали открыть секреты мироздания, затем опаивали, сводили с ума и ликвидировали?

— Нет… что…

— Не врите, именно после знакомства с вами Крапивин влился в этот дьявольский кружок, сошел с ума и закончил свою жизнь нищим.

— Да, я же признаю, Мельников назначил меня одним из тех, кто отбирает кандидатов. Но я всего лишь искал новых людей, тех, кто и сам был в поисках, поймите же! Никакого насилия.

— Видел я сегодня ваше «никакого насилия», — рыкнул Глеб. — Так что ты бы помолчал лучше.

— Что происходило с кандидатами? — спросила Воронцова.

— Кого-то посвящали в помощники, — Куропаткин умоляюще смотрел на неё, будто надеялся, что та в самом деле проникнется их «благими помыслами». — Тех, кто знал химию или магию. Но нужны были ещё и те, кто стал бы проводником, первопроходцем в иной мир.

— И какая же судьба ждала таких «первопроходцев»? — спросил Глеб.

— Им давали эликсир. Его долго разрабатывали, меняли рецептуру множество раз. Не все проводники выдерживали, кто-то умирал…

Куропаткин всхлипнул.

— Мельников говорил, что рецептура не идеальна, нужна другая. Те, кто помогал ему варить зелье, становились рангом выше, те, кто знал химию и магию… Кто-то не переживал испытания эликсиром, да, но это были вынужденные жертвы! Поймите! Малая жертва для великого блага!

Сектант задергался, переводя взгляд то на Анну, то на Глеба.

— Это работало! Работало! Рецептура стала лучше! Проводники стали выживать, рассказывать о своих видениях, о картинах, что им удалось узреть!