В глазах князя заплясали язычки пламени, но теперь они выражали не гнев, а нечто более зловещее — хищное предвкушение.

— Интересно, — протянул государь. — Очень интересно, Михаил. Ну вот, можешь же, когда стараешься! Значит, ты предлагаешь дать ему то, что он просит, чтобы это его же и погубило?

— Именно так, Ваше Сиятельство, — Михаил Фёдорович поклонился. — Иногда лучший способ уничтожить врага — исполнить все его желания.

* * *

— Что именно рассказывают? — я крепче сжал трубку магофона, чувствуя, как напрягаются мышцы плеча.

В голосе Коршунова было что-то такое, что заставило меня насторожиться ещё сильнее.

— Больше всего информации дал один человек. Я нашёл мага, который пережил начало прошлого Гона не в укреплённом поселении, а в открытом поле, — Родион помолчал, подбирая слова. — Тогда ещё молодой парень был в составе исследовательской экспедиции Смоленской академии. Изучали аномальную зону возле деревни Красные Холмы, когда всё началось. Из двенадцати человек выжило трое.

— И что он рассказывает?

— Воевода, то, что я услышал… ядрёна-матрёна,— в трубке послышался шорох, словно Коршунов перекладывал бумаги. — Во-первых, во время Гона резко повышается магический фон. Настолько резко, что у магов башка трещит от перенасыщения энергией в воздухе. Но главное — Реликты начинают расти как бешеные. Чернотравы и Пустодрева выбрасывают новые побеги прямо на глазах.

Я нахмурился, представляя эту картину. Неконтролируемый рост магической флоры мог быть как благословением, так и проклятием.

— Некоторые княжества, — продолжал начальник разведки, — организуют целые экспедиции по сбору Реликтов во время и сразу после Гона. Настоящая золотая лихорадка начинается. Отряды рыщут по лесам, дерутся между собой за особо ценные находки. Князь Оболенский, к слову, каждый раз снаряжает несколько групп Стрельцов.

Как оригинально. Вместо того, чтобы охранять поселения, отлично подготовленные и экипированные солдаты собирают травки, пускай и очень ценные.

— Понятно, — я потёр переносицу, обдумывая услышанное. — Что ещё?

— Кристаллы Эссенции, добытые из Бздыхов во время Гона, содержат в полтора-два раза больше энергии, чем обычные. Маг говорит, что один средний кристалл Гона может заменить два-три обычных крупных. Но есть проблема — они нестабильны первые несколько дней. Могут рвануть при неосторожном обращении.

Коршунов сделал паузу, и я услышал, как он отпивает что-то — вероятно, чай или что покрепче.

— И самое неприятное, воевода. Бездушные во время Гона набирают силу быстрее. То, на что обычно уходят месяцы и большое количество жертв, происходит за дни. Трухляк может стать Стригой за неделю, Стрига — превратиться в Древнего. А Древние… — голос разведчика стал совсем тихим. — Тот маг видел, как Древний Бездушный начал трансформацию в Лорда прямо во время боя. Не завершил, слава богу, но начал.

Я представил, что произойдёт, если несколько десятков Стриг одновременно начнут превращаться в Древних под стенами Угрюма и ощутил, как на руках дыбом встают волоски.

— Но это ещё не всё, — Родион откашлялся. — Маг рассказал кое-что, чего я не встречал ни в одном официальном отчёте. Для Бездушных маги — это как… как деликатес. Они чувствуют магическую энергию на огромном расстоянии и идут на неё, как акулы на кровь. Чем больше магов в одном месте, тем сильнее притяжение.

Я замер, осознавая масштаб проблемы. В Угрюме сейчас находилось больше двух десятков магов разной силы — невиданная концентрация для Пограничья. Обычно в деревнях живёт от силы один-два мага, да и то слабых. А тут целая магическая община.

— То есть ты хочешь сказать, что мы станем маяком для всех тварей в округе? — мой голос звучал спокойно, но внутри всё напряглось.

— Именно так, воевода. Тот маг говорит, что их экспедиция привлекла Бездушных именно из-за концентрации магической энергии. Двенадцать обученных магов в одном месте — твари шли на них со всей округи, игнорируя ближайшие деревни. В этом тумане сам чёрт ногу сломит, но одно ясно — мы у них на прицеле.

Я прошёлся по двору, обдумывая услышанное. С одной стороны, это объясняло, почему некоторые поселения Гон обходил стороной — там просто не было ни магов, ни одарённых, чей дар ещё не раскрылся. С другой — ставило Угрюм в крайне уязвимое положение.

— Родион, мне нужно поговорить с этим магом лично. Отправь его в Угрюм с ближайшим конвоем.

— Есть одна проблема, воевода, — в голосе Коршунова появились неловкие нотки. — Этот мужик… как бы это сказать… Он слегка опустился после всего пережитого. Пьёт больше, чем следует. Снимает комнату в самом дешёвом доходном доме, перебивается случайными заработками. Не совсем на дно пошёл, но близок к этому.

— Выживших из его группы не осталось?

— Никак нет. Двое других покончили с собой в течение года после Гона. Не справились с воспоминаниями. Этот держится, но… — Родион помолчал. — Мне показалось, воевода, что он ищет смерти. Не активно, но и жить особо не стремится. Возможно, поэтому и согласился ехать в Угрюм, зная о приближении нового Гона.