Как только мы прибыли в отель, а после расселились и слегка пришли в себя от вступительной экскурсии, всё завертелось, да ещё и как.

Я что-то говорил про привычный отдых? Забудьте. Тот круговорот событий, в который мы попали, был чем угодно, но не привычным отпуском.

Ведь оно как обычно — ты прилетаешь в другой город или другую страну, заселяешься в привычный отель, отправляешься на экскурсии или самостоятельно исследуешь город. Что-то кажется тебе чуждым, что-то — привычным и комфортным, а что-то вызывает недоумение.

В этом путешествии недоумение вызывало всё.

Мы могли попробовать местную кухню благодаря специальным вакцинам, которые обеспечили нам временную возможность переваривать местную кухню и напитки без последствий. Но нас также честно предупредили, что заказывать что-то не с первых десяти страниц — решение довольно смелое.

Я попробовал. И был вынужден признать, что так оно и есть. Заказанное рагу из мяса местного скота по вкусу походило на сложную смесь мыла, жжёного пластика и, почему-то, муравьиной кислоты. Мои рецепторы или, скорее, мозг, банально не могли правильно «расшифровать» гамму вкуса этой пищи.

Поэтому мы действительно ограничились «адаптированным» под наш сектор миров меню.

И завтрак-обед стал лишь первым звоночком наступающего веселья.

За следующие пару суток я вспомнил то давно забытое ощущение из детства, когда всё вокруг тебя в новинку. Эффект этот, насколько я слышал, возникал по одной простой причине — мозг вынужден обрабатывать новые связи, создавать ассоциации и усиленно разбираться в происходящем, не находя привычные паттерны поведения.

Именно по этой причине в детстве каждый день для нас — это большое и насыщенное приключение. И по той же причине у взрослых, которые привыкли следовать привычным паттернам, эта самая жизнь пролетает незаметно, буквально «на автомате».

Так вот, наши мозги чуть ли не паниковали, оказавшись в этой реальности. Всё было до жути непривычным — от архитектуры и социума, до истории, культурного наследия и быта.

Еда была непривычной. Экскурсии были… другими по ощущению, сосредоточенными на иных аспектах. Ал-Кард много внимания уделял не истории, а настоящему, рассказывая о том, как то или иное место помогало их народу и почему было поистине важным. Их искусство больше тяготело не к реализму или передаче эмоций, а к формированию крепких связей и обмену информацией, из-за чего картины или статуи показались нам… перегруженными и излишне детализированными.

Например, архитектурный комплекс в виде серии статуй, показывающих период новогой Рассвета буквально состоял из миллионов символов их языка, являясь, по сути, настоящей книгой, воплощённой в подобии камня, если можно так назвать антрацитово чёрный материал, переливающийся на свету и меняющий форму каждое мгновение.

Музеи, общественные пространства, заводы и мастерские — нам показывали не только то, что позволило бы понять, кем являются местные жители, но то, как они живут сейчас.

В конце каждого дня голова пухла от впечатлений, а мы, перед тем как разойтись по номерам, лишь коротко обсуждали произошедшее, погружённые в свои мысли. Было трудно даже мне, привыкшему к поглощению информации.

Жалели ли мы о таком «формате» отдыха? Определённо нет.

Первый день, наполненный экскурсиями, был впечатляющ. Мы будто бы пережили весь путь, что прошла эта цивилизация. Ал-Кард оказался прекрасным гидом, использующим, к тому же, некоторые технологии, которые позволили нам воспринимать не только слова, но и целые образы.

Второй и третий день отличались, но не сильно. Ал-Кард выдал нам целый перечень достопримечательностей по всей планете, которые могли нам понравиться и впечатлить.

Мы побывали в Долине огненных водопадов, которая обеспечивала целый континент высокотемпературной магической плазмой, что текла снизу вверх; на одной из орбитальных станций мониторинга, позволяющей в реальном времени прогнозировать изменения климата всей планеты; в Хранилище Знаний, на которое Лиз (да и Фалько тоже) поглядывали с таким вожделением, что мне стало страшно. Десятки необычных, захватывающих дух локаций — от первозданных заповедников до глубоко технологичных производственных объектов, которые могли закрыть потребность целого континента в производимом продукте и слегка походили на Миры-Кузни одной знакомой мне вселенной.

Мы узнавали не только историю и культуру этого народа, но и быт, а также его мировосприятие. Всё это превращалось в насыщенный донельзя коктейль из впечатлений, открытий, тяжких и не очень размышлений с щепоткой из осознания того, насколько чуждым в мелочах было мироощущения местных жителей.

Иногда, чего греха таить, было довольно жутко: временами открытия заставляли нас задумываться о том, насколько далеко можно отбросить мораль в попытках выжить. Например, здесь было нормой генетическая коррекция плода в довольно широких пределах, а также опыты над «враждебными» представителями иных миров в попытках усилить свою расу.