Ни Тьма, ни Аргус, ни я.

Проклятая энергия исчезла, словно ее тут и не было вовсе.

И на вопрос, как так вышло, у меня пока был только один ответ. Она сбежала в место, которое этот золотоглазый назвал «иным планом бытия», намекая, что именно там скрывается Афина.

Поначалу я подумал, что он набивает себе цену, но сейчас был убежден, что этот план существует. Более того, я даже знаю один район, где этот план бытия находится.

Осталось только найти способ туда попасть.

— А… кто… ГДЕ?! — вдруг раздались прерывистые вопли, спустя еще тридцать минут ожидания.

Маленькое существо в моих руках нахохлилось, рывком взлетело в воздух, и сверкающими Тьмой глазами начало судорожно осматриваться, крутя своей маленькой башкой как сова.

— ГДЕ?! ГДЕ?! ГДЕЕ-Е-Е-Е-Е-Е?! — даже забыв про свои рифмы и частушки, громогласно верещал попуг, и его полные негодования и подавленной ярости глазенки-бусинки вопросительно уставились на меня.

И увидев, как я сочувственно покачал головой, тот медленно опустился на оплавленный золотом каменный осколок бывшего Королевского Дворца, и понуро опустив голову, спросил: «Сдох?».

— Сдох, — кивнул я.

— Ну и лох, — обиженно бросил попуг в сторону еретика, буквально вибрируя от обиды и переизбытка стыдливых эмоций.

Глазенки фамильяра закатились. Перья поникли, он сам буквально опустился на задницу, сложив лапки, и перестал держать энергию Тьмы внутри себя, позволяя ей просто свободно улетучиваться в пространство.

Таким подавленным и отчаявшимся я своего фамильяра еще ни разу не видел, и мне это не понравилось.

Если честно, я ожидал, что пернатый психанет и полетит с горя сеять тут хаос и разрушения, ставя под угрозу невинных людей, но зря боялся. Опасность тут сейчас была только для психики одного ранимого пернатого существа.

И пока его уязвленная душа поэта не свалилась в пучины творческого отчаяния, я вытянул руку и шепнул: «покажи».

Попугая окутало полупрозрачное темное облако и тут же рассеялось.

Чихнув от неожиданности, попуг подскочил на месте, и закрыл свои зенки, словно принюхиваясь. А потом распахнул их, взмыл в воздух, жадно хватая каждую выпущенную на свободу частичку энергии и, закончив это дело, подлетел ко мне на плечо.

— Можно?! Можно?! Ну можно?! МОЖНО-О-О?! — отпихнув недовольного вторжением на мои плечи дракончика, стал голосить попугай мне поочередно то в одно ухо, то в другое.

Игривый дракоша рыкнул, и принял это как вызов, взлетев над моей головой в десятке сантиметров, и с азартом принялся пытаться прихлопнуть мельтешащего попуга золотым хвостом.

— Можно-можно, только если осторожно, — разрешил я, и повел плечом, пока туда не прилетел уже третий хлесткий удар хвостом.

Маленький дракоша не умел контролировать силу, а его огненный нрав рвался наружу, и золотой мини-ящер начал буквально закипать.

Попуг же, ловко увернувшись от очередного удара хвостом, отлетел с моего плеча обратно на обломок камня, откуда подозрительно уставился на меня.

— Рифмы это Клювика фишка! — с максимально серьезной мордой произнес попуг, — кто их услышит…

— Тому крышка, — с улыбкой перебил я, в то время как дракоша с видом победителя вернулся на свое место и обвился вокруг задней части моей шеи.

— Хмпффф… — недовольно нахохлился попуг.

— Будем в стихах состязаться, или уже делом займешься? — напомнил я, и пернатый недовольно фыркнул, но втянул в себя посланный мной образ стихийного следа, на миг прикрыв глаза, определил направление и развернулся в нужную сторону.

Да, проклятая энергия, которой обладал этот золотой Мидакс, улетучилась, не оставив следов, но к моему счастью, тело Люциуса тоже было тесно связано с культом звезданутых, и его личная энергия никуда не делась.

Более того, в воспоминаниях покойного Люциуса Аурелиса VII всплыли образы по меньшей мере двух сотен людей, которые состоят в культе звезданутых на более мелких должностях, и сейчас спокойно разгуливают на свободе, а не в могилах.

В стихах будем состязаться?

или уже займешься делом?

Передразнил меня попуг, после чего взмыл вверх, распахнул крылья, и с превосходством посмотрев на меня, добил рифму: