Накапливаемая столетиями мощь Мидакса наливала его тело. Мощь, которая не могла помочь против других наверху, но которая была невообразимо полезна и подавляюще могущественна тут.

Нереально. Чудовищно могущественна.

Не зря Аргус изгнал эту созданную поколениями ритуалов невообразимую силу в тот же миг, как на свет появилась первая звезда шестого порядка.

И несмотря на то, что сам Мидакс, как и остальные золотые являлся звездой пятого порядка, он мог тянуть силу из мира наверху без каких-либо ограничений.

Ограничивать его сейчас мог только Аргус, а он бездействовал! Бездействовал несмотря на то, что эта проклятая энергия разливалась вокруг, отравляя мир, но Мидаксу было все равно. На этот мир ему давно было наплевать и все, что его волновало сейчас это птица, которая решительно отказывалась умирать.

Отказывалась, несмотря на все старания Мидакса!

Чем сильнее он бил, тем сильнее защищалась птица! А контратаки пернатого демона становились опаснее, и его пробивная мощь также непрерывно росла пропорционально защите самого Мидакса!

А когда странная птица вдруг начала его пересиливать и пару раз смогла даже пустить Мидаксу кровь, он напрягся, отринул все лишние мысли и взялся за дело всерьез.

Наплевав на все предосторожности и последствия, он потянул энергию сверху еще быстрее. Ему было насрать на то, что он мог необратимо заразить мир и обратить в иссохшие трупы целый город.

Птица должна была умереть. Птица и так живет слишком долго и ее обидные слова до сих пор гудели у Мидакса в голове. И хоть чувствовать в принципе было приятно, чувствовать обиду золотоглазому не нравилась и ее источник должен был сдохнуть страшной смертью.

И дабы это провернуть, он воспользовался приемом, который принес ему победу не в одном ритуальном поединке и помог забраться туда, где он находится сейчас.

Отразив очередную атаку, Мидакс намеренно замедлился на полшага, и пропустил удар. Потом еще один и еще. Череда комбинированных атак стала сыпаться яростным потоком, от которого Мидакс теперь даже если захочет, не сможет увернуться.

Однако он и не собирался уворачиваться, а терпеливо ждал. Терпел боль. Удары. Получал все больше ран и становился все более беспомощным в глазах врага.

Почуявший запах победы противник вновь подал голос. Радостно скалился, но не ослаблял бдительность. Бил яростно и беспощадно. Бил наверняка, бил по слабым точкам, и в момент, когда Мидакс уже хотел отказаться от своей тактики, пернатый демон таки допустил долгожданную ошибку.

Попросить пощады хочешь?

Хрена с два, ты это сможешь,

Шансов нету, еретик,

Вырву я тебе язык!

Самоуверенная птица не сдержалась и подала голос, дав Мидаксу мгновение, чтобы подготовиться. Дав Мидаксу точку следующей атаки, и последующий маневр неуловимой птицы, ни один из которых Мидакс не мог предсказать, действительно закончился атакой в область рта и шеи.

— Глупая птица, — ухмыльнулся Мидакс, и в момент, когда пернатый подлетел достаточно близко, тот облизнулся и откусил себе язык.

Однако вместо крови, из обрубка хлестанули заранее заготовленные золотые нити, которые в мгновение ока оформили вокруг, не ожидавшей такого подвоха птицы, золотую клетку.

Клетка появилась и мгновенно схлопнулась, обрушив всю свою мощь и на пернатого демона, и на голову самого Мидакса, которая лопнула под давлением как арбуз.

Только вот золотоглазый легко восстановил свое повреждение и поднялся на ноги. Пусть и не абсолютно невредимый, как раньше, но все еще живой. А его золотой злорадный взгляд смотрел на лежащего перед ним без движения маленького попугая.

От былой мощи и подавляющей ауры пернатого демона не осталось и следа. Как и предполагал Мидакс, стоило выбить птице все внутренние запасы одной атакой, и ее аномальная энергетическая подпитка исчезнет, оставив пернатого в беззащитной изоляции.

— А теперь будь добр, сдохни, — зло прошептал Мидакс, и занес над безжизненным маленьким тельцем попуга свою сверкнувшую золотым сиянием ногу.

И в этот момент над его головой фейерверком взорвалась вспышка всепоглощающего огня, на которую тот отвлекся, инстинктивно укрыв лицо золотой ладонью. И в эту самую ладонь влетел черной молнией клинок.

Срезав кисть, пущенный откуда-то сверху клинок пошел дальше и пробил Мидаксу шею навылет, опустив того на колени и пригвоздив к земле.