— Невероятно, — уважительно захлопал в ладоши Вильгельм Фон Грэйв, — ты еще жив! Ни за что бы не поверил, что такое возможно, если бы не увидел собственными глазами! Ладно иммунитет к одной чужой Стихии, пусть к двум… но сразу к трем?! Воистину достойное пополнение моей коллекции! Место в перстне Теней по праву твое, Маркус! Ты его заслужил даже больше, чем Последний Паладин Теней, останки которого я даже искать не буду в знак уважения к твоим способностям!

— Какое лестное предложение, — хмыкнул я, слегка пошатываясь, и наблюдая как трио лже-Паладинов уже готовит новую атаку, а кольцо Рыцарей Смерти сузилось еще больше и продолжало наступать, — только есть тут одна неувязочка.

— И какая же? — жестом заставив лже-Паладинов замереть перед решающей атакой, спросил Вильгельм Фон Грэйв.

— Моя родная Стихия не Тень, — улыбнулся я, и в тот же миг, единственный перстень на правой руке герцога, тот самый, что он забрал у меня, почернел и яростно впился в его ладонь.

— Аа-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — заорал Вильгельм, глядя как сначала почернел его палец, а потом эта всепоглощающая Тьма начала перекидываться на другие пальцы… на ладонь… на запястье…

Продолжающий истошно вопить от нечеловеческой боли герцог попытался снять почерневший перстень, но у него ничего не получилось.

— Прочь! Слезь! Уйди! Исчезни! — сыпал он приказами, но Тьма неумолимо сжирала его плоть, добравшись уже до плеча.

Осознав тщетность своих попыток, Вильгельм Фон Грэйв скользнул левой рукой себе под рубашку, откуда показался начавший сиять сиреневым светом амулет.

Вспышка, и мир вновь стал вязким, тягучим и медленным. Звуки исчезли, и в медленной обратной перемотке, Время вернулось в момент, когда я только-только поднялся на ноги и произнес:

— И это все?

Только в этот раз герцог не стал выпендриваться, хлопать в ладоши и болтать, а сразу попытался снять черный костяной перстень с правой руки.

А я с улыбкой стоял и смотрел как один в один повторилась прошлая ситуация.

Тьма, черный палец… кисть… рука… вопли адской боли и агонии.

Потом снова амулет, сиреневое сияние Стихии Времени, уже чуть более тусклое чем было до этого, и, собственно, перемотка.

Я вновь сплевываю кровь, медленно поднимаюсь на ноги и слегка изменив сценарий, говорю:

— Еще не наигрался?

Вильгельм поначалу не понял, что произошло, а потом как понял и в его самодовольных глазах мелькнуло удивление.

Еще бы, ведь по идее я не должен был замечать факта перемотки Времени назад, но я замечал. И не только…

Удивление герцога очень быстро сменилось гримасой боли, воплями, агонией, черной рукой…

Смотреть на эту картину в очередной раз было также приятно, как и в первый, но, пожалуй, хватит.

Пора заканчивать спектакль.

С этими мыслями я щелкнул пальцами, и начавшее вновь разгораться сиреневое сияние амулета резко погасло. И до того, как вопящий Вильгельм Фон Грэйв успел понять, что случилось, я сделал рывок вперед и взмахом клинка снизу вверх, отсек ему почерневшую правую руку.

— Вот так оно как-то правильнее, — улыбнулся я, глядя на однорукого герцога, который отскочил от меня, зажимая кровоточащую рану.

Его глаза горели смесью удивления, ярости и… страха.

Но к чести Вильгельма Фон Грэйва, он не поддался панике, мгновенно поборол эмоции и потянулся своей единственной оставшейся рукой к амулету.

— Не, больше твоя игрушка не сработает, приятель, — покачал я головой.

Я видел, как мысли ураганом проносятся в голове и не думающего сдаваться герцога, и после секундной заминки, он завопил:

— Чего вы ждете, идиоты?! Убейте его!

— Ты с кем разговариваешь? — полюбопытствовал я, показательно осмотревшись.

На мгновение Вильгельм замер, медленно отвел взгляд от меня, и только сейчас заметил, что на том месте, где еще недавно находились готовые меня атаковать лже-Паладины, никого сейчас не было.

А вместо четырнадцати окруживших нас Рыцарей Смерти лежат четырнадцать трупов. На некоторых были свежие следы от молний, доспехи других проржавели и плавали в лужах горячей Воды, сварившись заживо, а третьи были смяты огромными булыжниками и распяты на каменных кольях.

— Что… как… когда… почему… — начал заплетаться голос герцога и он поднял на меня полный непонимания и растерянности взгляд.

— А ты еще не понял? — наклонил я голову, — ты ведь сам сказал, что из-за моей халатности, твои пародии на Паладинов знают с кем будут иметь дело. Ты сам рассказал им кто я такой. Забавно, что при этом ты сам этого еще не понял, — со смешком добавил я и коснулся ладонью мантии.

Сиреневое сияние окутало ладонь, растеклось по телу и сняло с меня все повреждения, которые я успел получить, откатив мое физическое состояние в то, что было перед началом боя.