И вытащила из красивого резного буфета туго набитый полотняный мешочек, издававший весьма слабый запах пережаренного кофе.

— Молотый? — переспросил Стас. — Это он?..

— Он и есть, — подтвердила фрау Марта с некоторой даже гордостью за свою хозяйственность. — Мы сразу на месяц мелем.

Они мелют кофе на месяц вперед. И хранят его в мешочке. В полотняном мешочке! Девять кругов ада для кофемана, и Стас только что спустился сразу на парочку ниже!

— Так что, герр Станислав, молотый возьмете? — уточнила фрау Марта, и Стас, с ужасом еще раз взглянув на кофесодержащий мешочек, решительно отказался:

— Если можно, я предпочел бы зерна. Вы не подумайте дурного, фрау Марта, просто у нас в Московии другие традиции. Зерна мелют каждый раз, а если и нужно сделать запас, то на неделю, не больше…

— Каждый раз молоть? — поразилась фрау Марта и покачала головой. — Надо же. Ну что ж, герр Станислав, как вам удобнее. А теперь я вам котелок для кофе покажу!

— Котелок?..

Стас медленно и незаметно выдохнул. Еще и котелок! Это что же, здесь даже джезвы нет? С другой стороны, может и нет, если никто, кроме инквизитора, не любит кофе… Нужно купить джезву, вот только сколько она может стоить? И где их вообще покупают? Да, и удобно ли будет снова просить Фридриха Иеронима?

— А нет ли у вас какой-нибудь другой… э… посуды для варки? — осторожно уточнил он, уже ни на что не надеясь.

— Есть один кувшинчик, — чуть подумав, сообщила фрау Марта. — Такая, знаете ли, медная штучка на длинной рукоятке! Моему покойному супругу ее преподнес в подарок бургомистр вместе с мельничкой для кофе. Но герр Юнге, светлая ему память, предпочитал сидр, а Фридрих Иероним однажды попытался сварить кофе в этом кувшинчике, только кофе убежал.

И, снова открыв буфет, извлекла откуда-то из самых его недр джезву.

Восхитительную медную джезву, толстостенную, украшенную чеканными виноградными гроздьями, с длинной ручкой полированного темного дерева и с узким горлышком — самую изумительную джезву, которую только видел Стас!

«Настоящий антиквариат, и в совершенно новом состоянии!» — подумал он и чуть не заржал от нелепости ситуации. Да уж, антиквариата кругом полно!

— Замечательно подойдет! — заверил он экономку. — Позвольте…

Бережно приняв драгоценный инструмент, он заглянул внутрь и обнаружил, что джезва еще и посеребренная! Да уж, бургомистр не мелочился, делая презент. Вот и кофемолка из того же полированного дерева с медными накладками-гроздьями, явно комплект с джезвой. Роскошные штучки, и какие ухоженные!

— Это называется джезва, — сообщил он фрау Марте, нежно поглаживая чеканную медь. — И она действительно требует некоторой привычки в обращении. Если хотите, я с удовольствием вам покажу, только зерна следует обжарить и смолоть новые…

— Сейчас отвешу! — просияла фрау Марта и потянулась за кухонными весами — попроще с виду, но тоже медными и любовно начищенными, как и все в кухонной цитадели. — Московитские традиции — это так интересно!

Поглядеть на мастер-класс по «московитской» варке кофе пожелала и кухарка, чему Стас даже не думал препятствовать. Очки авторитета надо зарабатывать!

Для начала он выбрал сковороду с самым ровным и чистым дном, пристроил на плиту и высыпал на нее часть драгоценных зерен, а рядом, но ближе к краю плиты, где жар был гораздо меньше, пристроил джезву, пояснив дамам, внимательно наблюдающим за процессом:

— Перед варкой джезву обязательно следует прогреть. А еще лучше — и чашки для кофе тоже. Кстати, можно мне немного соли?

— Соль-то зачем? — недоверчиво поинтересовалась кухарка. — Чай, не суп же варится!

— Просто подай банку, — велела ей фрау Марта, любопытно и азартно следя, как Стас перемешивает зерна деревянной лопаткой. И тут же не утерпела сама: — А правда, зачем, герр Станислав?

— Уберет лишнюю горечь и раскроет аромат, — пояснил Стас. — Ее и нужно совсем немного, в общем-то… Значит, ваш муж ни кофе, ни чай не любил? А господин Фильц? Он, кажется, тоже предпочитает… более традиционные напитки?

— Совершенно верно, — кивнула фрау Марта, присаживаясь на табурет у выскобленного добела деревянного стола и складывая руки на коленях поверх передника. — Кофе, мол, сплошная горечь, разве что для бодрости выпить можно, а в чае вовсе никакого проку нету. У них с моим покойным супругом вкусы были удивительно схожи. Да и ничего странного, тридцать лет вместе прослужили! Вдвое дольше, чем мы с мужем прожили…

И она промокнула глаза вытащенным из-за манжета платочком, причем всерьез, не для виду.

— Дружили, наверное? — сочувственно поддержал ее Стас, пересыпая отлично поджарившиеся зерна в кофемолку. — Смотрите, теперь нужно смолоть как можно мельче! До тех пор, пока в комочки сваливаться не начнет.

Ручка механической мельнички сначала ходила туго, с усилием, потом все мягче и послушнее…

— А как же иначе? — вздохнула почтенная фрау. –Бывало, сядут вечером у камина, плеснут по полстакана шнапса, да и тянут его весь вечер. Не для пьянства, Господь упаси, а так… душу согреть, как муж говорил. По глоточку сделают, и мой, значит, говорит: «Сплошные сволочи кругом, Эгберт…» А господин Фильц хмыкнет этак согласно и ответит: «Ну не скажи, Юстас. Жену ты вот взял удачно, да и мы с тобой вроде как ничего». Ухмыльнутся оба, а потом уж молчат, пока спать не разойдутся! А иногда и вовсе слова друг другу не скажут, но только я-то уж примечала, между собой им все понятно было!