Нет, я поступил правильно. Дал ему шанс на искупление и одновременно защитил острог от повторения подобного. Пусть теперь каждый раз, видя раненого в лазарете, Иннокентий вспоминает, что мог стать причиной новых ран.

Возможно, через годы из него действительно выйдет достойный человек. А если нет — что ж, по крайней мере, он больше не сможет причинить вред другим своими проповедями.

Матвей Крестовский вышел из лаборатории Зарецкого, аккуратно закрыв за собой дверь. В руках он держал небольшой свёрток с боевыми эликсирами. Метаморф был не в лучшей форме после очередной бессонной ночи, проведённой в кошмарах о прошлом Гоне, но приказ воеводы не пить помогал держаться.

Узкие улочки острога тонули в полночном сумраке. Матвей зевнул, прикрыв рот свободной рукой, и не заметил, как из переулка выскользнули три фигуры.

— Вот он, сучий колдун!

Удар дубиной пришёлся Крестовскому по спине. Свёрток полетел на землю, склянки со звоном покатились по булыжникам. Матвей качнулся, но устоял, медленно повернувшись к нападавшим. Его глаза сузились.

Три фигуры с обмотанными тряпками лицами размахивали дубинами и вилами. Самый крупный из них ткнул пальцем в разбитые склянки:

— Знаем мы, что ты варишь в своём вертепе, Зарецкий! Дьявольские зелья! Из крови младенцев!

Матвей замер:

— Из чего?

— Не прикидывайся! — второй нападавший ткнул вилами в воздух. — Варфоломей нам всё рассказал! Ты по ночам крадёшь детей и высасываешь их кровь для своих мерзких отваров!

— И превращаешь лягушек в Бздыхов! — добавил третий, самый молодой.

— Лягушек в Бздыхов? — Крестовский покачал головой. — Это новое. А ещё что я делаю?

— Танцуешь голым при луне с ведьмами! — выпалил молодой.

— И ешь сырые сердца ворон! — подхватил второй.

— И спишь в гробу! — добавил первый.

Матвей расхохотался:

— Ну если я всё это успеваю, то я просто молодец! Только вот проблема, парни. Я не Зарецкий.

— Врёшь! Мы видели, как ты вышел из лаборатории!

— Ну да, вышел. Я там зелья забирал. От настоящего Зарецкого. Который, кстати, весит килограммов пятьдесят и очки носит. А я вешу под центнер. Вы что, совсем слепые?

Нападавшие переглянулись. В темноте действительно было плохо видно.

— А… а кто ты тогда? — неуверенно спросил молодой.

— Крестовский. Матвей. Тот самый, который может превращаться в разных тварей и отрывать людям головы.

Повисла пауза.

— Ой, — пискнул кто-то.

— Вот именно «ой», — кивнул Матвей, и его тело начало меняться.

Он не стал выбирать конкретную форму — просто усилил то, что нужно для драки. Руки удлинились, покрывшись короткой жёсткой шерстью, пальцы превратились в когти, челюсть выдвинулась вперёд, обнажая внушительные клыки. Спина сгорбилась, мышцы вздулись буграми. Получилось что-то среднее между человеком и неопределённым хищником — жуткое, но эффективное.

— МАМОЧКИ! — взвизгнул молодой и попытался убежать.

Матвей прыгнул, одним движением сбив его с ног. Парень покатился по земле, теряя вилы.

— Братцы, спасайте! Оборотень! — завопил он.

Второй нападавший замахнулся дубиной, но Крестовский перехватил её когтистой лапой, играючи переломил и дёрнул остатки оружия на себя. Мужик по инерции полетел вперёд, врезавшись лицом в мохнатую грудь метаморфа.

— Фу, от тебя луком воняет, — проворчал Матвей и вбил оппонента в землю по самые ноздри.

Третий, самый крупный, попытался ткнуть «монстра» вилами, но метаморф отбил острый конец в сторону и, схватив нападающего за шкирку, как щенка, приложил того о стену. Жалобно треснули доски. Ещё более жалобно засипел незнакомец.

— Не убивай! Мы не знали! Мы думали, ты тощий очкарик! — заверещал он, пытаясь отползти.

— А тощего очкарика убивать можно было? — прорычал Матвей, нависая над ним.

— Нет! То есть да! То есть… Мы не убивать! Мы просто поучить хотели!

— Вилами?

— Это… для острастки!

Крестовский вернул человеческий облик и почесал затылок:

— Логика у вас железная. Ладно, вставайте, придурки. Пойдёте к командиру дружины объясняться.

— Может, договоримся? — заискивающе протянул молодой, поднимаясь на четвереньки. — Мы же по глупости…

— По глупости? — Матвей пнул валяющуюся на земле дубину. — А если бы тут правда был Зарецкий? Забили бы насмерть человека, который сутками не спит, делая зелья для защитников?

— Но ведь кровь младенцев… — пролепетал второй, вытирая разбитый нос.