— УРАААА! — грянуло со стен. — ЗА УГРЮМ! ЗА УГРЮЮЮМ!

Дружинники воспряли духом. Винтовки и штуцеры загремели с новой силой. Маги удвоили усилия, обрушивая на врага всю мощь стихий.

Игнатий почувствовал, как гордость распирает грудь. Его сын создал это. Собрал этих людей, выковал из них настоящую силу. И теперь, пока Прохор рисковал жизнью в тылу врага, они держали оборону.

«Вернись живым, сынок, — мысленно взмолился старик, направляя очередное заклинание в гущу врагов. — Твой острог выстоит. Даю слово».

Бой продолжался, но перелом уже наступил. Армия Бездушных, лишённая единого руководства, металась в хаосе. Защитники Угрюма, воодушевлённые успехом и поддержкой Маяка Жизни, сражались с удвоенной яростью. Великий артефакт пульсировал над острогом, даруя силу живым и отнимая её у мёртвых.

Ярослава закричала. Я видел, как её тело сгибается под чудовищным давлением, кости трещат, готовые сломаться. Ещё секунда — и Кощей выжмет её, как мокрую тряпку, обагрив прелую землю потоками крови.

Буквально размазавшись в воздухе, я ударил концом глефы с аркалиевым лезвием по невидимой связи между Лордом и Ярославой. Антимагический металл вошёл в контакт с потоком энергии. Эффект был мгновенным — связь разорвалась, как перерезанная струна. Ярослава рухнула на землю, хватая ртом воздух, но живая.

«Жалкий упёртый…» — взревел Кощей.

Договорить он не успел. Сзади на него обрушился Крестовский, разделавшийся со Стригами. Монументальная туша зашаталась под натиском метамфора, но противник не просто так возглавлял армию Бездушных — одним движением массивной руки он схватил Матвея и швырнул его, как тряпичную куклу, придав ускорение телекинезом.

Матвей пролетел добрых сотню метров, снося крепкие деревья, как спички. Удар о вековую сосну был такой силы, что ствол треснул пополам. Я не видел, выжил ли метаморф — некогда было проверять.

Ярослава воздела руки, и воздух вокруг неё закрутился в смертоносный танец. Десятки воздушных вихрей сформировались в идеальные спирали, каждая толщиной с человеческое тело. Они вращались с такой скоростью, что края становились видимыми — сжатый воздух искрил, создавая эффект полупрозрачных буров. Вихревые копья с оглушительным воем устремились к Кощею, готовые просверлить его насквозь.

Враг усмехнулся, насколько может усмехаться костяной рогатый череп.

Его воля коснулась заклинания, и я почувствовал, как он начинает перенаправлять энергию. Лорды были способны не просто поглощать магию, но и обращать её против врагов.

Воздушные вихри замедлились, а затем начали разворачиваться, нацеливаясь на Ярославу. Ещё мгновение — и её собственное заклинание разорвёт девушку на куски.

Вот только в эту игру могут играть сразу двое.

Как когда-то с Химерой и с Мастером в лаборатории Терехова, я протянул руку и коснулся чужой магии. Наши воли сплелись в невидимой схватке за господство над заклинанием.

Лорд был чертовски силён. Он давил, как горная лавина, стремясь раздавить моё сопротивление, но у меня имелось преимущество — Императорская воля. Она не действовала на Кощея напрямую, но усиливала меня самого, давая силы сопротивляться.

«Перед лицом абсолютной силы любые хитрости теряют смысл. Я и есть эта сила!» — властно скомандовал я своей сути.

Моё тело отозвалось на приказ, как отборная гвардия на зов императора — беспрекословно и абсолютно. В этот момент я был не Прохором Платоновым, а Хродриком Неумолимым — воплощением несгибаемой воли, которая когда-то объединила этим земли под единым знаменем.

Медленно, сантиметр за сантиметром, контроль переходил ко мне. Вихревые копья замерли в воздухе, дрожа от нашего противоборства. Воздух между нами искрил от напряжения, создавая миниатюрные молнии. Кощей рычал, вкладывая всю мощь в ментальную атаку.

И в этот момент Ярослава нанесла свой удар. Пока мы с Лордом боролись, она подобралась сбоку и вогнала свой аркалиевый скрамасакс в паучью лапу, прибив её к земле.

Эффект был катастрофическим для Кощея. Антимагический металл мгновенно заблокировал течение энергии в его теле. Лорд взвыл от боли и ярости, а я, воспользовавшись моментом, полностью перехватил контроль над заклинанием.

Воздушные вихри развернулись и ударили Кощея в грудь. Вращающиеся буравы впились в хитиновую броню, разрывая её в клочья. Чёрная кровь хлынула из глубоких спиральных ран. Но Лорд был живуч — с рыком он выдернул пронзённую лапу, разодрав её вклочья о лезвие скрамасакса, но вернув себе способность к магии.

Вот только, это сместило фокус его внимания, делая уязвимым.

Я прыгнул с места, используя всю мощь Медвежьей силы, упав прямо на массивную грудь врага. Не давая ему опомниться, я вогнал собственный аркалиевый скрамасакс глубоко в рану от заклинания.