Он посмотрел мне прямо в глаза. — Ты будешь приходить сюда каждый день. И медитировать над этой книгой. До тех пор, пока не сможешь силой своей мысли спроецировать на эти страницы хотя бы одну руну. Не огненную. А простую, базовую руну Порядка. Руну «Альфа». Когда ты это сделаешь, твой первый урок будет окончен. Можешь начинать.

Он сел за свой стол, погружаясь в свои бумаги и оставляя меня наедине с невозможной задачей.

Я сел на пол, положив перед собой том. Я понял его замысел. Он хотел, чтобы я не просто прочитал о Порядке. Он хотел, чтобы я нашел его внутри себя. Чтобы я создал свою собственную структуру, свою собственную клетку, способную обуздать мой внутренний Хаос.

Это будет долгий и тяжелый путь. Возможно, самый тяжелый в моей жизни. Но я был готов. Я закрыл глаза и погрузился в медитацию, вслушиваясь в оглушительную тишину пустых страниц.

Моя новая жизнь обрела свой собственный, безжалостный ритм. Он был выстроен не по звону академического колокола, а по внутреннему метроному, отсчитывающему удары на пути к моей цели. Каждый день был копией предыдущего, выматывающим марафоном, который начинался задолго до того, как первый луч солнца касался шпилей Белого Города.

Пробуждение наступало в предрассветной тьме. Тишина в комнате была почти абсолютной, нарушаемая лишь размеренным дыханием спящего Лиама. На цыпочках, чтобы не скрипнула ни одна половица, я одевался в свою простую тренировочную одежду. Мой путь лежал не в Зал Пепла, а в самый дальний, заброшенный внутренний двор Академии, окруженный высокой стеной и заросший сорняками. Это было мое тайное святилище, моя личная арена.

Утренний воздух был ледяным, он обжигал легкие. Здесь, в одиночестве, я посвящал два часа тому, что считал не менее важным, чем магию, — наследию Каэлана. Сначала — разминка. Затем начинался танец. Медленный, выверенный, повторяющий формы владения мечом. Каждый выпад, каждый блок, каждый разворот оттачивались до тех пор, пока тело не начинало двигаться само, инстинктивно. Я сражался с невидимыми противниками, прокручивая в голове бои турнира, исправляя свои ошибки. Это была медитация в движении, способ не дать моим боевым рефлексам заржаветь.

Затем наступала самая мучительная часть. Практика «Усиления». Я становился в низкую стойку и пытался дотянуться до своего «духа», до той искры воли, что отличала воина от простого человека с мечом. Я концентрировался, и на долю секунды по моим мышцам пробегала теплая волна, делая их тверже. А потом — провал. Откат. Ощущение выжатого лимона.

Каждый день я пытался продлить это состояние хотя бы на десятую долю секунды. Цена была огромной — к концу тренировки тело гудело от боли, а голова раскалывалась. Но я терпел. Это был мой козырь, и он должен был быть безупречен.

После этого начинался день официальный. День ученика Архимагистра. Я шел в его башню, в кабинет-обсерваторию, и садился на пол перед пустой книгой. И начиналась пытка иного рода. Пытка тишиной. Пытка бездействием.

Час. Два. Пять. Я сидел в позе для медитации, глядя на чистые, пожелтевшие страницы. Я пытался следовать приказу Ворна. Пытался «понять» Порядок. Но мой внутренний Хаос ревел и метался, как зверь в клетке. Мои мысли были полны образов огня, крови и мести. Любая попытка сконцентрироваться на абстрактной концепции «структуры» разбивалась о стену моей ненависти. Книга оставалась пустой. Она смеялась надо мной своей безупречной, девственной чистотой.

Вечера я проводил в своей комнате. Лиам, видя мое состояние — смертельную усталость, под глазами залегли темные круги, — больше не пытался втянуть меня в разговор. Он понимал, что я веду какую-то свою, внутреннюю войну. Иногда он просто молча оставлял на моем столе кружку с травяным чаем, который, по его словам, «помогает успокоить разум». Этот простой жест был единственным проявлением тепла в моем новом, ледяном мире.

А ночью, когда весь мир засыпал, начиналась моя настоящая работа. «Закалка Хаоса». Я садился на пол и снова погружался в свой внутренний ад. Я гонял по венам раскаленную лаву своей магии, очищая ее болью. Это было мучительно. Но это приносило плоды. С каждой ночью я чувствовал, как мой контроль над Хаосом растет. Как в моем алом «озере» становится все больше чистых, оранжевых капель Порядка.

Так прошла неделя. Семь дней ада. Семь дней тяжелейшего труда. Семь дней абсолютного, унизительного провала с проклятой книгой.

На восьмой день я был на грани. На грани срыва. Я сидел перед книгой, и во мне закипала глухая, холодная ярость. Ярость на Ворна, на его невыполнимое задание, на самого себя за свою неспособность. Я был готов разорвать этот фолиант на куски.

И в этот момент, в пике своего отчаяния, я сдался. Я перестал пытаться. Перестал визуализировать руны, перестал взывать к Порядку, перестал думать о «структуре». Я просто опустошил свой разум. Я отпустил все.

Я смотрел на чистую страницу, не видя ее. Мой разум был пуст. И в этой пустоте родилась одна-единственная, простейшая мысль. Не символ. Не руна. А концепция. Концепция начала. Точка. Ничто, из которого рождается все.

Я не вкладывал ману. Я вложил лишь эту мысль. Чистую, концентрированную идею.

И в этот момент на пергаменте, в самом центре страницы, проступила она. Крошечная, почти невидимая точка абсолютно черного цвета. Чернильная капля в океане пустоты. Она продержалась лишь мгновение и исчезла. Но я ее видел.