— Хорошо, — раздался спокойный голос Ворна из-за стола. Он даже не смотрел на меня, но я знал, что он все почувствовал. — Ты перестал пытаться кричать на книгу и начал шептать. Теперь ты готов слушать. Подойди.

Я поднялся, чувствуя, как дрожат ноги от пережитого напряжения. Это был самый сложный прорыв в моей жизни.

— Ты думаешь, магия — это огонь и молнии? — спросил он, когда я подошел к его столу. Он взмахнул рукой, и между нами в воздухе возникла сложная, вибрирующая диаграмма, похожая на переплетение галактик. — Это детский лепет. Забудь слово «мана». Это примитивный, вульгарный термин. Мы, ученые, говорим об «эфирном резонансе».

Его голос стал голосом лектора, читающего самую важную лекцию в своей жизни. — Вселенная, Кайл, — это не материя. Это музыка. Бесконечная симфония, вибрирующая на бесчисленном количестве частот. Некоторые частоты создают то, что вы зовете материей. Другие — то, что вы зовете светом. Третьи — то, что вы зовете временем. А маги — это не волшебники. Это существа, чьи души по своей природе способны входить в резонанс с этими частотами. Мы — резонаторы и модуляторы. Мы — дирижеры в оркестре мироздания.

— Заклинание, — продолжал он, и его глаза горели огнем познания, — это не чудо. Это формула. Сложное многоуровневое уравнение. «Вербальный компонент», которому учат на младших курсах, — это не просьба к духам. Это ключ активации, способ настроить вибрации своих голосовых связок на нужную частоту, чтобы войти в резонанс с эфиром. «Жестовый компонент» — это не красивый танец. Это способ направить уже пойманный поток энергии через энергетические меридианы твоего тела, как по проводам. А «рунический каркас», которому учит Мариус, — это ментальная матрица, стабилизирующая это уравнение, чтобы оно не взорвалось у тебя в руках, не вызвав цепную реакцию.

Я слушал, и мой мир переворачивался. Магия переставала быть чудом. Она становилась точной, безжалостной наукой.

— Твой Хаос, — Ворн посмотрел мне прямо в глаза, — это резонанс с самыми базовыми, самыми мощными и нестабильными частотами творения. С чистой, сырой энергией Большого Взрыва. Поэтому он так силен и так опасен. Академическая магия — это Порядок. Мы берем эту чистую энергию, пропускаем ее через десятки фильтров — законов термодинамики, правил резонанса, рунических матриц — и на выходе получаем безопасный, предсказуемый «продукт». Ты же пытаешься пить прямо из раскаленного сердца звезды.

Он погасил диаграмму. — Ты должен понять не то, как создавать заклинания. Ты должен понять, почему они работают. Ты должен стать не просто магом. Ты должен стать физиком этого мира.

Ворн снова подвел меня к пустой книге. — Теперь ты понимаешь. Эта книга пуста не потому, что в ней нет букв. Она пуста, потому что в ней нет грамматики. Твоя задача — не просто нарисовать руну «Альфа». Твоя задача — вывести ее. Как математик выводит сложнейшую теорему из простейших аксиом.

Он коснулся страницы, и на ней вспыхнула и погасла черная точка. Затем — прямая линия. Затем — угол. — Вот твои аксиомы. Точка — начало всего, нулевое измерение. Прямая линия — вектор, движение в одном измерении. Угол — пересечение двух векторов, создание плоскости. Используя только эти три концепции, только эти три «ноты», ты должен построить на этой странице идеальную, гармоничную «мелодию» — руну «Альфа». Ты должен доказать книге, что понимаешь ее язык. Язык Порядка. Язык математики мироздания. Только тогда она с тобой заговорит.

Он отошел к своему столу, снова погружаясь в работу. Урок был окончен.

Я смотрел на чистый лист пергамента совершенно другими глазами. Раньше это была непреодолимая стена. Теперь это была сложнейшая задача. Элегантное уравнение, которое нужно было решить. Я больше не чувствовал отчаяния. Я чувствовал холодный, яростный азарт ученого, столкнувшегося с величайшей загадкой в своей жизни.

Я сел на пол. Я взял в руку перо, но не для того, чтобы писать. Я просто смотрел на его острое, заточенное острие.

На точку.

Начало всего. Первый принцип Порядка.

Мое настоящее обучение только что началось.

Пока в разных углах Академии плелись интриги, а мои однокурсники постигали азы сотворения огненных кнутов и ледяных стрел, мой мир превратился в кузницу. Днем — кузница для разума. Ночью и на рассвете — кузница для тела и духа. Каждый день был ударом молота по раскаленной стали моей души, и я не знал, стану ли я в итоге идеальным клинком или просто рассыплюсь на куски.