Шрифт:
В один прекрасный день у меня случится чертов сердечный приступ...
Джейкоб смотрел на него с широко раскрытыми невинными глазами.
– Я доставал медвежонка Фреда. Он был под кроватью.
– Где ты был? Я искал тебя.
– Я был здесь.
Очередной приступ головной боли надвигался, как грозовая туча, и он вытер лицо обеими руками, изо всех сил стараясь успокоить бешено колотящееся сердце и сдержать нарастающий гнев.
– Нет, Джейкоб, ты не был в своей комнате. Я заглядывал сюда.
– Я знаю, что ты заходил, папа. Я сидел на кровати, но ты просто заглянул и вышел.
Йен вздрогнул от слов Джейкоба, но тут же отогнал неприятное чувство. Он не понимал, почему Джейкоб лжет ему, пытаясь напугать.
Ну да, маленькому засранцу это удалось...
Йен крепко зажмурил глаза, пытаясь выбить из головы такие мерзкие мысли.
Что, черт возьми, со мной не так?
И что, черт возьми, не так с Джейкобом?
С каких пор мой милый, непритязательный сын стал таким капризным, лживым и непослушным?
– Послушай, Джейкоб, - сказал он, пытаясь говорить спокойно.
– Мне очень жаль, что я накричал на тебя. Мы можем забыть об этом? Только больше никаких игр.
– Я не... Да, папа.
– Иди сюда, - сказал Йен, протягивая к нему руки.
Джейкоб на секунду замешкался, его взгляд нервно метался из стороны в сторону, как будто он ожидал что-то увидеть. Этот жест вызвал у Йена очередной приступ раздражения, но он сдержался.
Я должен выпороть малолетнего ублюдка...
Черт возьми, чтобы ни происходило с Джейкобом, это, очевидно, заразно. Я должен взять себя в руки, пока не начал истерить. Я должен вывести Джейкоба из этого состояния.
Да. Точно, это Джейкоб заставил твое отражение подмигивать тебе...
Пытаясь заглушить свои безумные мысли, он подхватил сына на руки.
– Все в порядке, малыш?
– пробормотал он в его пахнущие сладким ароматом волосы. Закрыв глаза, Йен глубоко вдохнул; этот запах всегда напоминал ему аромат свежескошенного газона. На глаза навернулись слезы, и он тяжело сглотнул, пытаясь не разрыдаться.
– Я люблю тебя, папа.
– Я тоже тебя люблю, Джейкоб. А теперь пойдем, посмотрим, закончила ли мама на кухне.
Йен мягко направил Джейкоба к двери спальни. Тот вышел из комнаты первым, и, проводив сына взглядом, он увидел краем глаза какое-то движение в стороне.
Остановившись, он повернул голову, будучи уверен, что заметил какое-то движение возле кровати, словно кто-то или что-то выглянуло из-под нее, а затем снова исчезло из виду.
Покачав головой от собственной глупости, мужчина закрыл за собой дверь.
Глава 6
Йену снова снился сон. Почти каждую ночь в течение последних двух недель с тех пор, как они переехали в дом двадцать девять на Абердин-роуд, его мучили самые ужасные кошмары. Некоторые сны в памяти не сохранились, но большинство он помнил так отчетливо, что жалел о том, что они отложились в его сознании.
Эта ночь, в два тридцать пять утра во вторник, была, без сомнения, самой ужасной за все время проживания здесь. Йену снилось, что он находится на кухне с Холли и Джейкобом, ужинает за их новым обеденным столом в стиле кантри.
Во сне Йен кипел от едва сдерживаемой ненависти. Холли болтала о работе - какая-то скучная, непрекращающаяся сага о миссис Уилкинсон, учительнице физкультуры, которая нагрубила ей - и тут что-то внутри него оборвалось.
– МНЕ ПЛЕВАТЬ НАХУЙ, ТЫ ДОЛБАННАЯ СУКА, - кричал он ей во сне. Он вскочил со своего места и схватил первое, что попалось под руку: кухонные ножницы, оставленные на раковине. Держа их как нож, он всадил лезвия ей в глаз.
Жена была так удивлена его вспышкой гнева, что не двинулась с места. На ее вилке все еще вертелась щедрая порция спагетти болоньезе, которую та продолжала держать левой рукой.
– ЕБАНАЯ ШЛЮХА! ЕБАНАЯ ПИЗДА...!
Он вытащил ножницы, которые вышли из ее глазницы с влажным, хлюпающим звуком, словно соска, вытащенная изо рта младенца. Кровь хлынула струей из ее лицевой раны, ударив ему в лицо. Она уставилась на него своим здоровым глазом, а рот открылся в букве "О".
Он снова и снова вонзал в нее ножницы, даже когда она упала лицом в тарелку. Затем он нанес ей несколько ударов в шею. Ее руки комично взмахивали при каждом ударе лезвий ножниц, и это вызывало у него улыбку.