Когда ее руки перестали дергаться, как у эпилептика, он поднял голову. Джейкоба уже не было.

– ВЕРНИСЬ, МАЛЕНЬКАЯ ГРЕБАНАЯ КРЫСА. У ПАПОЧКИ ЕСТЬ КОЕ-ЧТО ДЛЯ ТЕБЯ...

Он выскочил в коридор, держа ножницы наготове. Его взгляд метнулся к подножию лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть, как крошечная фигурка Джейкоба исчезает наверху.

– ПАПА ИДЕТ! Я БУДУ РЕЗАТЬ, РЕЗАТЬ, РЕЗАТЬ, ПОКА НЕ НАШИНКУЮ ТЕБЯ...

* * *

– Йен, Йен. Проснись.

Коридор, по которому он тащился, померк, и мужчина почувствовал руку на своем плече, потрясывающую его. Открыв глаза, он увидел темноту и мягкую подушку под головой.

Сон. Это был просто сон.

– Ты бился во сне. Похоже, что тебе снился кошмар.

Ни хрена себе.

Застонав, Йен сел. Он был весь в поту и отбросил одеяло, которое прилипло к его дрожащему телу.

Холли опустилась обратно на подушку, тяжело вздыхая.

– Что тебя беспокоит, Йен? Ты вскакиваешь от кошмаров почти каждую ночь с тех пор, как мы сюда переехали. Я так устала, а утром мне на работу. Перестань так измываться надо мной.

Измываться над тобой? Ну, мне чертовски жаль, что мои кошмары мешают твоему прекрасному сну, я постараюсь впредь видеть во сне порхающих бабочек.

Ее вопрос, должно быть, был риторическим, поскольку дыхание у нее уже стало медленным и поверхностным, что говорило о том, что его жена опять уснула. Йен свесил ноги с кровати. Его трясло от кошмарного сна, и хотелось пить – после выпитого накануне вечером вина сушило горло.

Я должен перестать бухать, как алкаш.

После пробуждения от кошмаров всегда было одно и то же. Головная боль, сухость во рту и бурление в животе, что являлось результатом слишком большого количества выпивки и прерванного ночного сна.

Плач Джейкоба снаружи испугал его.

– Мамочка, - донесся его тоненький голосок из коридора.

– Мамочка дрыхнет, ей не до тебя, - огрызнулся он, когда Холли не проявила никаких признаков движения.

– Ради Бога, Йен, некоторым из нас завтра нужно работать, - пролепетала она, прежде чем повернуться к нему спиной.

Я зарабатываю в десять раз больше тебя, неблагодарная шлюха, а ты все еще не хочешь бросить свою ебаную работу, потому что считаешь себя такой чертовски незаменимой...

Раздраженный тем, что сын звал Холли, а не его, он поднялся на ноги.

Почему я должен идти? Он зовет не меня...

В одних трусах мужчина вышел из комнаты и включил свет в коридоре. Как всегда, его взгляд притянулся к ванной в конце коридора. Он туда больше не входил с того дня, когда искал сына. Если жена и заметила это, то ничего не сказала.

– Маммиии, - снова раздался пронзительный крик сына, отвлекший его внимание от ванной.

– Папа идет, - проворчал Йен.

Произнеся эти слова,

Папа идет! Я буду резать, резать, резать, пока не нашинкую тебя

Oн замер на месте.

Струйка пота стекала по его спине, несмотря на то, что центральное отопление было включено на низкую мощность.

Это был всего лишь проклятый кошмар...

– Мамми, пожалуйста.

Он поспешил вперед и распахнул дверь спальни Джейкоба.

Комната была пуста. Кровь застыла в его жилах, и он слегка покачнулся на ногах.

– Джейкоб, - задохнулся он, щелкая выключателем.

Йен вздохнул с облегчением, увидев Джейкоба в своей постели.

Это был обман зрения, не более того.

– Папа, мне страшно, - сказал Джейкоб, крепко обнимая медвежонка Фреда.

– В чем дело, малыш?
– спросил он, подходя и садясь на кровать рядом с ним.

Йен чувствовал себя странно, боясь, что все это продолжение того кошмара, сон внутри сна...

Он ущипнул себя за запястье, достаточно сильно, чтобы вздрогнуть.

Нет, точно не сон.

– У меня под кроватью чудовище, - прошептал сын.

– Монстров не бывает, парень.

Как по команде, небеса разверзлись, и вспышка молнии на мгновение залила большую комнату ярким светом. Через несколько секунд раздался раскат грома.

Это просто чертовски идеально...

– Посмотри сам, папа. Мне страшно.

Йен взглянул на залитое слезами лицо сына и обнаружил, что тот дрожит.