***

В отличии от Рифейну, шейх Хайдар`Ибу аш-Араши очень торопился с самого начала.

Ему не нравилось путешествие, ему не нравилась ни погода, ни каюта на корабле, ему не нравились виды Амаро, открывающиеся из окошка то кареты, то портшеза (дороги в империи Амаро были таковы, что упряжку уж точно не погонишь) – и потому посол предпочитал скорее раскачиваться в носилках, чем в скрипучей душной коробке на колесах.

Лесные дороги уроженцу саванны казались вонючими подземными норами, душными и опасными. Долины, порезанные на лоскутки полей, оскорбляли обоняние шейха запахами болота и гниения. Крестьяне, кланяющиеся по обочинам богатому посольскому поезду, сопровождаемому воинами Императора, не заслуживали взгляда - плоскомордые уроды в вонючих обносках.

Полномочный Посол торопился – торопился увидеть Императора Амаро, торопился исполнить службу, порученную Венценосным Султаном, и торопился вернуться обратно, в Лубмасту, с несомненным триумфом. Всеми мыслями своими шейх аш-Араши был уже в рукоплещущей ему Лубмасте – не успел он еще покинуть ее.

***

Император назначил прием султанскому послу в День Падения Лепестков, но надменному шейху было даже не понятно, какая честь оказана ему. Какое ему дело до условностей дикарей, если он привез Слово Богоподобного Султана!

Поднимаясь по длинной лестнице к Высокому Дворцу, шейх лишь сопел и ругал про себя бесконечные ступени. Никакого трепета и волнения он не испытывал.

Он, великий Хайдар`Ибу аш-Араши, шейх клана Араши и Полномочный Посол Великого Султана, принес слово своего господина еще одному варварскому правителю. Пусть этот "император" нищих и голодных островов трепещет в ожидании, что же за весть прислал ему Великий Султан.

***

Рифейну, вместе с остальными слугами, смотрел в спину послу, удерживая под уздцы первую пару лошадей парадного посольского выезда. Каждый золотой завиток, каждый медный гвоздь на роскошной карете сияли ярче солнечного света, демонстрируя богатство Султаната.

Площадь у Высокого Дворца была вымощена простыми плитами серого туфа, меж которыми, стараниями искусных садовников, рос нежный, ярко-зеленый мох. Вокруг площади теснились старые сакуры, которые, несмотря на возраст, были по самую вершину усыпаны благоухающими цветами. Кто бы знал, каких усилий стоило сохранить эту атмосферу цветущей гармонии на этом месте, где во времена императора Ёмэя вместо дворца стоял лишь легкий деревянный павильон.

Золоченая карета, запряженная четверкой белоснежных лошадей под златотканными попонами, смотрелась здесь как яркий, но глупый петух, среди соколиного двора.

Именно это сравнение пришло в голову Рифейну, когда он метнул давно заготовленное проклятие в спину проходящего мимо посла.

Эх, как жаль, что не удастся увидеть своими глазами эту вершину посольской службы шейха Хайдар`Ибу аш-Араши! Но не место слугам посла на встрече с Императором Амаро.

Лишь два человека отправились с Полномочным Послом – толмач родом с Архипелагов, знающий наречие амаро, и Правая Рука Посла, несущий расписной ларец с вверительными грамотами...

***

И замечательный шейх Хайдар`Ибу аш-Араши не подвел Рифейну!

Аудиенция оказалась на удивление короткой.

Не успели слуги посла расслабиться, как из дверей дворца показались стражи Императора.

В руках четырёх солдат безуспешно бился и извивался Полномочный Посол, поливающий отборнейшей руганью наглые отродья двух ишаков, осмелившихся прикоснуться к нему.

Посольский толмач и Правая Рука Посла были тут же, но вели их хоть и под руки - но чинно, без крайностей.

Все остальное произошло очень быстро.

У края ступеней мощные стражи бросили на колени бушующего шейха, а офицер сложенными в щепоть пальцами ударил того под дых.

Шейх задохнулся и разинул рот...

В тот же миг пальцы в латной рукавице прищемили поганый язык и безжалостно вытащили его наружу. Один из стражей ловко и привычно запрокинул голову шейха, сунув пальцы ему в волосатые ноздри.

Мелькнул кинжал – и кусок окровавленного мяса, с отвращением отброшенный офицером стражи, упал у ног Рифейну.

Но шейх даже не успел осознать своей утраты.

В следующее мгновение искусный удар мечом отделил его голову от шеи, и она покатилась вниз, словно стремясь воссоединиться с потерянным языком.

Офицер что-то пролаял, глядя вниз, на посольский поезд.

Его подчиненные бросили тело посла под ноги посольского толмача и Правой Руки. Безголовое тело еще конвульсивно подёргивало ногами, как обезглавленная курица, а из обрубка шеи толчками выплескивалась алая кровь.

Мягким голосом, будто объявляя фигуру следующего танца, императорский переводчик сказал – и этот мягкий голос на площади услышали все.