Активирован «Рывок»

Огромная дубина второго орука просвистела ровно в том месте, где секунду назад была моя голова. «Ледяное копьё» пробило глаз твари, её дёрнуло, руки выпустили дубину, щит из толстых веток глухо ухнул об землю.

Боковое зрение уловило что-то моргнувшее сбоку. Я только успел повернуть голову, как на расстоянии ладони от моей головы замерцало белое облачко. По спине пробежал холодок.

Зарядов «Второй брони» уменьшилось с семи до пяти, а перед глазами мерцал красным толстый каменный наконечник стрелы. Она потеряла энергию полёта и упала. Я машинально подхватил её рукой, всё смотря на наконечник. Каменный и с кривыми зубьями сколов, но размерами в указательный палец, он больше походил на наконечник копья. И стрела толщиной в большой палец явно не для лука, а для огромной баллисты.

Я до дрожи в руке крепко сжал древко стрелы, не понимая себя утробно зарычал, обнажил зубы в оскале. И перевёл взгляд на лучника. Того аж дёрнуло от моего оскала.

— Да я тебе сейчас её в жопу запихаю, — гневно процедил я, одним движением вырвав посох, торчащий из головы трупа.

Орук вложил новую стрелу в лук, я активировал «Концентрацию». Мир сжался, замедлился. Отогнутая тетива моргнула синим, наконечник замерцал красным. Щелчок тетивы, я отскочил в сторону. Стрела как живая поменяла направление, наплевав на законы физики, всё летя мне в грудь. Я выставил посох, стрела срикошетила от древка, по касательной задела «Вторую броню», и упала на землю, остановленная белым облачком.

У дороги кто-то позвал меня. Один из всё ещё живых оруков круто развернулся и кинул огромную дубину. Она летела в меня, вращаясь лезвием от мясорубки. «Рывок» вперёд, и дубина пролетела мимо.

На бегу я нащупал в сумке восковое кольцо с перекрещенной верёвкой. Лучник воспользовался броском дубины и моим коротким замешательством, уже развернулся и бросился к деревьям. Шарик молочного цвета впечатался ему в спину, белые тонкие нити прикрепили ноги в земле. Орук удивлённо всхрюкнул, и по инерции упал на четвереньки.

Я перехватил стрелу, крепко держа за оперение, вытягивая наконечником к оруку. «Рывок», хлюпающий звук, стрела с небольшим сопротивлением вошла в монстра. Тот истошно завизжал, но осн посоха с «Ударом» пробил ему голову.

Моя битва закончилась, у дороги битва подходила к концу. Кинувший в меня дубину орук лежал с проткнутым позвоночником и рассечённой сзади шеей. Ещё один орук лежал со стрелой в глазу, а двум остальных сначала топорами подрубили ноги, а когда те рухнули — обезглавили. Из десяти авантюристов двое лежали бездыханно с раздробленными головами, один баюкал переломанную руку: орук воспользовался «Крушителем щита» или чем-то подобным, и разметал щит авантюриста.

Я молча направился к первому убитому монстру. Пришлось повозиться, чтобы вырезать ножик из его колена: от падения вошёл внутрь вместе с рукоятью. Пока вырезал — ко мне приблизилась тройка авантюристов, вместе с начальником охраны. Остальные помогали раненому и оттаскивали трупы лошадей с дороги, чтобы самим впрячься в телегу. Но и подошедшие, и прочие, и даже возница с пассажиром, всю битву прятавшиеся за повозкой — все с непониманием и толикой страха смотрели на паранаю небесно-голубого цвета на моих плечах. С символами академии и Всеобщей Церкви.

Начальник охраны протянул свитки. Перевязанные верёвками и не раскрученные, каждый из четырёх свитков покрывали изломанные линии.

— Это… — начал было говорить остроухий начальник охраны, да запнулся, глянув на мою паранаю.

— Это не важно, — сухо отрезал я.

— Конечно, это ваши дела. Простите мою несдержанность. Вот, вы обронили, господин, — немного заискивая сказал ратон, взглядом показав на свитки.

— Они бесполезны, — авантюристы закончили оттаскивать трупы и схватились за борта повозки. Я взглядом показал на трупы оруков. — В них есть что-то ценное?

— Все новобранцы. Сухожилья в ногах и руках, и…

— Магическое.

— Не, такого в новобранцах нет, — сказал начальник охраны, а стоящие рядом авантюристы закивали.

— Тогда плевать, — я взглядом показал на свои руки и оружие, перепачканное в крови оруков. Ратон всё понял и поспешил заверить, что в телеге есть пара бурдюков воды умыться, а вечером встанем на привал недалеко от ручья.

Идя к повозке под опасливые взгляды, мне было плевать вообще на всё. Кроме вопроса силы. Три орука дали мне жалких три тысячи опыта. Ещё там, на северном материке, я приземлялся в пяти логовах гоблинов. И нашёл закономерность. С монстров я получаю не три процента, как с разумных, и не пять, как с животных, а десять от верхней границы опыта. Это делает зачистку логов привлекательным делом, сразу после уничтожения нежити.

Но поездка прошла не зря. Я опробовал подслушанное в магазинчике писарских и магических принадлежностей в прошлом городе. Когда зашёл купить бумагу для свитков.

Если взять магическую бумагу с внутренним объёмом вдвое больше необходимого для заклинания и его хранения, то свитки не придётся разворачивать. Это экономит драгоценные секунды. И скрывает мои способности.

Теперь никто не сможет узнать, какой именно школой рун я воспользовался, чтобы связать магическую печать. А это значит, что никто не сможет предположить мои способности. Ту же самую «Паутину» нужно использовать со свитками только с распевом заклинания, хоть и коротким для владельца свитка. А некоторые школы упрощают печать, позволяя владельцу пользоваться той же «Паутиной» без распева. Другим разумным надо сперва знать структуры магических школ, и развернуть мои свитки, чтобы понять мои же способности. Я этого не допущу.