Город не окружала стена. Не было и рвов с водой или иных фортификационных сооружений. Дома попросту кончались, а дальше начиналось поле. За полем виднелся лес, а через все это шли тропинки, сливающиеся в единую дорогу на северо-восток. Здания, являвшие собой край города, строились более крепко и основательно, чем их собратья в центре поселения – чтобы могли еще и укрытием служить, а то мало ли кто пожалует с вольных просторов? Лес – совсем близко, а там живут… всякие. И эти всякие любят поживиться живыми душами. То оборотни придут, а то и лешаки нагрянут. Дебоширят, прохожих кушают.

Безобразие.

Вот жители окраин и укрепляют дома кто как может. Кто забор высоченный возведет, да пиками его утыкает, а кто просто стены толстые поставит, да двери непрошибаемые.

Ночь на окраине – самое жуткое время.

Но до ночи еще несколько часов, можно успеть уйти по дороге подальше от города. И заночевать в поле! Без спальных мешков и одеял. Без оружия, без надежных товарищей, что будут хранить их сон. Джейк свято верил в то, что лесные жители не тронут тех, кто уходит из города. Что им нужны только те, кто сейчас сидит в прочных каменных коробках.

Наивные мысли маленького мальчика.

Лиз же просто бегала вокруг брата и рвала чахлые полевые цветы. Она пела какую-то песенку и расшвыривала сорванные растения в разные стороны. Ей было весело.

– Ромашки, лютики и гланды,

Я подарю тебе, любовь моя!

Будут солнцем пахнуть славно!

На столе, да в вазочке стоять! – беззаботно пела девочка, собирая себе маленький букет. Джейк же в этот момент напряженно размышлял над первой строчкой песенки. Послышалось ли ему слово «гланды»?..

Вот и остался город позади… Мальчик обернулся и увидел скопище темных силуэтов: дома, деревья, что-то странное, ветвистое, торчащее из некоторых крыш. А над всем этим висела неприятная пепельно-серая дымка – смесь смога и чего-то еще, слившаяся в омерзительную непроглядную субстанцию. Откуда над городом смог – трудно сказать. Может, виной тому редкие алхимики, что-то постоянно пытающиеся создать. А может – печи, в которых жгли все, что горит, чтобы получить хоть кроху тепла. Может, то огромное здание купален виновато – вон оно, на противоположном краю города виднеется. Из него еще, порою, вырываются клубы пара. Огромный дом-дворец из мрамора, начиненный внутри ваннами и парными всех сортов и размеров: чрево его безостановочно требовало топлива для согревания воды и обслуживания посетителей.

А может, виной всему крематории, так проклинаемые и ненавидимые некромантами.

Джейк усмехнулся и отвернулся. Лиз прервала очередную странную песенку и спросила:

– Ты чего там ухмыляешься?

– Да вот, поймал себя на мысли, что никогда еще не уходил от дома так далеко.

– Что, никогда-никогда? – не поверила девочка.

– Никогда-никогда, - кивнул Джейк.

– Аа.

– Да.

– Ну ясно, - и Лиз продолжила собирать букет, но уже молча.

До леса дошли примерно через час. Перед началом сплошной лесной стены шла широкая полоса мертвых растений: пни, ямы, коряги – следы, оставленные жителями города на земле. Все ближайшие деревья вырубались и отправлялись либо во дворец-купальню, либо в крематории, либо – что было совсем уж редкостью – в частные руки, для согрева домов. Редко – потому что многим работникам купален и крематориев было лень рубить лес самостоятельно, и, уж тем более, тащить его на себе до города. Поэтому зачастую «частных древорубов» подкарауливали, избивали и отбирали у них топливо для печей.

– А что это за дерево? – спросила Лиз.

– Дуб, - сказал Джейк. Это был клен.

– Ух, ты! А это?

– Сосна, - то была пихта.

– А это?

– Тоже сосна.

– Но у нее иголки короче!

– Она молодая просто еще, - отмахнулся Джейк.

Деревья росли плотно, между ними с трудом пробивались к свету папоротники. Под кронами лесных великанов борьба за свет шла не на жизнь, а на смерть. Иногда Джейк слышал стрекот каких-то птиц и даже видел белок – черных и юрких, как призраки: лес тоже жил своею жизнью, хоть и угнетаемый близживущими людьми.

– А почему в дороге две дырки? – спросила Лиз.

– Потому что тут иногда ездят телеги и остается след от их колес, - ответил Джейк. – А потом едет другая телега, по тем же следам, и колея становится глубже.

– Как интересно! – прошептала девочка. – Ты прямо все-все знаешь!

– А то! – подбоченился Джейк.

Когда-то давным-давно у него был друг. Пусть слово «друг» и слишком сильно для того, что было между двумя маленькими мальчиками. И этот друг все шутил, что он-де знает все-все на свете. Пополам со своим братом. И если он не знал ответ на какой-то вопрос, он говорил: «А это у моего брата надо спрашивать!». Джейк не знал, что потом случилось с этим мальчиком, и был ли у него вообще брат.

Через некоторое время, когда солнце уже начало клониться к закату, а Лиз подала первые признаки усталости, Джейк услышал странный звук: будто пел кто-то.

– Лиз, давай спрячемся за деревьями? – предложил мальчик нарочито спокойным голосом.

– Почему? – не поняла девочка.

– Я слышу, что идет по дороге кто-то, - все так же спокойно ответил Джейк.

– Думаешь, это – враги? – глаза Лиз округлились от ужаса.

– Не знаю, - улыбнулся Джейк. – Но если это друзья, то мы их славно напугаем.