Переглянувшись, теневые духи кивнули; также к ним присоединились двое из элементалей.

— Хорошо, — оценил я. — Превосходное рвение, вы все будете за него вознаграждены.

— Служим Короне и Вашему Величеству, — поклонился глава отряда теневых духов.

— Теогарт? — я обернулся на мага. Тот продолжал колдовать.

— Почти закончил, Ваше Величество, — сообщил тот. — Теперь портал выходит на какой-то тихий угол, здесь, кажется, никого нет…

— Гляди внимательнее, — посоветовал я. — В прошлый раз угол тоже был тихим. Пока мы не пришли.

Однако, кажется, на этот раз выход и правда был безопасным. Какая-то то ли подворотня, то ли закоулок — на редкость тёмный (по крайней мере, ночью), и оттого прекрасно подходящих для наших целей.

— Итак, — деловито вздохнул Теогарт. — Те, кто собирался отправляться обратно — могут отправляться. Возвращение — завтра же вечером, временное заклинание настроено, не ошибётесь.

Добровольцы скрылись в портале под наши с Тиллем одобрительные взгляды; остальные подхватили все принесённые ими предметы и направились обратно в наш замок.

— Складируйте всё это под надёжной охраной, — отдал я распоряжение. — Чтобы ни один настырный шпион даже не узнал о существовании всего того, что мы принесли!

Это был последний приказ, отданный перед тем, как я буквально рухнул на кровать и провалился в сон.

А наутро я сразу же ринулся изучать всё это добро — с новыми силами. Однако, прежде всего нас интересовали две вещи из принесённого: тот тазер (или что он там такое), про который мне вчера заявили, что это оружие, и фонарик нашего пленного охранника, тоже использовавшийся аналогичным образом.

Испытывать их в помещении было нельзя. Конечно, вряд ли тут такая мощность, что они что-нибудь подожгут или снесут стену, но мало ли…

— Отнесите их на полигон, — распорядился я. — И позовите туда воздушных элементалей. Тех самых, которые вчера были на разведке — ну, кто из них остался в замке. Я же пока… Наведаюсь к почётному гостю.

Охранник! Его нельзя было долго держать за решёткой. Это было чревато депрессией, полным испугом — и, как следствие, отказом от любого сотрудничества с нами.

Мы с Тиллем и парой стражников-зомби спустились в подвалы, где я увидел камеру с заключённым. Тот сидел на трёх больших тюках соломы, совершенно голый, сжавшийся и испуганный.

— Не понял?! — я оглянулся на стражников. — Что за ерунда?

— Ваше Величество, — старательно кланяясь, прохрипел зомби (от звука его голоса пленник съёжился ещё больше), — Вы же сами приказали забрать у него всё!

— Да, — согласился я. — Забрать. Но ведь могли догадаться, что нужно выдать ему какую-то одежду взамен, а не оставить в таком виде! Живо за рубахой и штанами!..

Один из зомби опрометью кинулся вон, а я принялся распекать оставшегося:

— И я приказывал прилично обставить камеру! При-лич-но! Несколько мешков с соломой — это прилично?!

— Ну… обычно у пленников, сидящих здесь, только один… — стражник явно не понимал, чего я от него хочу.

— Идиоты, — прорычал я. — Обычные пленники — преступники, предатели, враги и так далее! А это — наш гость!.. Пусть и вынужденный. Я приказывал обставить его камеру хорошо! Мебель, постельное бельё и всё необходимое для комфортной, слышите — комфортной жизни!

Тилль оставался бесстрастен, только искоса поглядывал на заключённого. Тот же старательно отворачивался и делал вид, что ему совершенно не интересен наш разговор.

Наконец, вернулся второй зомби, неся с собой… Ну да, что нашёл. Вольную форму моих солдат — то, что надевалось, когда не было необходимости в латах и кольчуге.

— Дай сюда, — схватив вещи, я сам, лично отпер дверь камеры и протянул вещи пленнику. — Дорогой гость из иного мира, я приношу свои извинения от лица Короны. У меня не было времени убедиться в том, правильно ли вас устроили.

Тот схватил одежду и быстро (хотя и путаясь в рукавах) принялся её на себя натягивать. Кажется, по размеру она была чуть больше нужной — и это производило определённый комический эффект.

— З-зачем я вам? — выпалил он, продолжая коситься на закованных в броню зомби. — Ч-что вы со мной сделаете?

— Совершенно страшную, невообразимую вещь, — мрачно съязвил я — и, поглядев на побледневшее до небесной голубизны лицо гуманоида, — продолжил, — Опросим и отпустим восвояси, в ваш родной мир.