Валор кивнул:

— Мне говорили, он пытается снять какую-то сложную защиту. Мы непременно поможем ему, деточка, но уже когда рассветёт. Мне кажется, что днём многое здесь станет другим: в Сумерках особенно сильны не только Князья Вечности, но и всевозможная мерзкая нежить.

— Клай снимает защиту, а вы ставите? — спросила я, чуть усмехнувшись.

— Да, — сказал Валор. — Я закрыл леди в лаборатории. Это нехорошо, потому что, возможно, там есть необходимые ей артефакты, но выбора не было. Думаю, и с леди мы легче побеседуем при солнечном свете.

— А демоны вообще как себя чувствуют днём? — спросила я. — Вы ведь догадались о демоне, да?

— Она одержима, — подтвердил Валор.

Вот тут я ему и выложила всё, что узнала от Индара. Индара корчило от каждого моего слова, как несчастную душу в адском пекле, а Валор слушал, опустив ресницы: думал.

И ещё некоторое время молчал, когда я закончила рассказывать.

— Ну что же? — спросила я, не выдержала.

— Это сильно меняет дело, — сказал Валор. — Вы добыли крайне ценную информацию, дорогая моя деточка, очень меняющую подход. Впрочем, я по-прежнему считаю, что нам необходимо дождаться утра — тем более что ждать недолго.

— А что было здесь? — спросила я. — Пока мы пробивались через ворота?

— Здесь? — Валор вздохнул, и я отметила: вот, научился и он. — Здесь была резня, дорогая. Трикс и его парни взяли здание под контроль за считанные минуты — именно потому, что нас никто не ждал. Сообразительность и скорость реакции Хаэлы поражает воображение: она успела закрыться в лаборатории и заперла дверь чем-то изрядно нехорошим. Видимо, улизнула туда, как только услышала подозрительный шум в кабинете. Мы не успели её увидеть, но, конечно, ощутили все, даже едва одарённые бойцы Трикса. Я не догнал её: она успела запереть дверь, насколько я могу судить, какой-то чернокнижной печаткой. А я обвёл её снаружи — то-то леди повеселилась! Но вступать в переговоры она не спешит — не тороплюсь и я. Здесь полно всякой дряни. За это время я поставил защиту от всего, что сумел вспомнить, и от всего, что перечислил глубокоуважаемый Преподобный. Диверсанты достали мне человека, готового поделиться кровью, и я преизрядно всё тут почистил.

— А вас не смутило, что он от ужаса? — хихикнула я.

— Отчего бы мне смущаться? — удивился Валор. — Этому юноше доставлял удовольствие ужас других людей, так что теперь только справедливо слегка попугать его. Знакам это пошло на пользу: хорошая годная жертва.

— А что за некроманта изловили диверсанты? — спросила я. — Как они вообще ухитрились?

— Всё же эти бойцы обладают неким отсветом Дара, — сказал Валор. — И некромантов убивали моментально, лишь только ощущали их присутствие. Но этот… гхм… так сказать… сдался в плен. Обстоятельства мне точно не известны, но, очевидно, действия наших товарищей произвели на него сильнейшее впечатление. Бойцы не привели его, а притащили волоком — он еле держался на ногах. И что-то бормотал о покаянии и искуплении — хотя, предположу, ему будет непросто искупить содеянное.

Мы пошли наверх, и на лестнице я тронула Валора за рукав:

— А как погиб Трикс?

Он поразительно живым движением потёр веко над разбитым глазом, сказал с печальным смешком:

— Не стоило мне пока дарить такую роскошь как третий Узел, милая деточка: за время посмертия я отвык от боли. Отвлекает… Простите. Я не знаю, как он погиб, я не видел. Но слышал от бойцов, что во время сражения за храм ада они потеряли многих… самое ужасное, что и девочку… но мне неизвестны подробности.

Я остановилась.

— Девочку?! Долику…

Валор чуть заметно кивнул.

— Я почувствовал раньше, чем мне рассказали об этом. Бойцы считают именно её заслугой то, что удалось запечатать портал. Думаю, что никакие динамиты и пироксилины и прочие новомодные изобретения не справились бы с этой чудовищной работой так чисто… Это страшно и печально, дорогая, но… я почувствовал, как она освободилась. От своей боли, от своей кошмарной власти… взлетела, как белая птичка…

Я сунула в рот клешню и вцепилась зубами в костяшки пальцев. Мне снова хотелось громко реветь.

Но я не могла истратить на слёзы подарок Ричарда.

Тяпка встала на задние лапы, потянулась меня жалеть — отвлекла, спасибо ей. Я снова смогла дышать.

— Простите, деточка, — виновато сказал Валор. — Мне не стоило…

— Ничего, Валор, — сказала я. — Всё правильно.

На втором этаже всё казалось целым и чистым, даже мебель уцелела, и большое кровавое пятно на ковровой дорожке я заметила только одно. Дверь в лабораторию горела Даром Валора, она была светлая и гладкая, как по заказу, печать на ней он начертил словно на школьной доске… Но что-то мне здесь страшно не нравилось, меня вдруг начало ломать от ощущения лютейшей неправильности… будто смотришь на одну из этих новомодных картин, а там у человека рот сбоку и глаза на подбородке. Ну не бывает же так, не бывает…

— Валор, — сказала я, — а почему у неё лаборатория на втором этаже? Кабинет — ладно. Спальня, гардеробная… ладно, там у неё тряпки с гламором, никто не должен это видеть, всё понятно. Но лаборатория…

И мы так и замерли, глядя друг на друга, на целых полминуты.

— Внизу штабные помещения, — сказал Валор. — Проходной двор. Невозможно сосредоточиться на обряде. А здесь она, возможно, по-настоящему сложных обрядов и не проводила… Вас беспокоит не это, деточка. Что?

— Не знаю, — буркнула я. — Злюсь. Что-то не так… Валор, а покажите мне пленных? Некроманта этого, молельщика-каяльщика? Пока рассветает?