— А этот, — еле выговорила я, — мертвяк этот, Индар, говорил, что отдала душу. Аду.

— Сделав вскрытие, мы бы могли судить определённее, — сказал Валор. — Но, сколько я помню трактат достопочтенного Хибейла из дома Метели о казуистике обращений к Тем Силам, человек может отдать аду чужую душу лишь в одном-единственном случае: если это душа его собственного единокровного чада, не достигшего тех лет, в какие овладевают речью. Иными словами, душу младенца, которому и года не сравнялось. Всё.

Я взглянула на Индара.

— Сказал, что слышал от леди, — прошелестел он.

— Закономерно, — сказал Валор так спокойно, будто рассматривал занятный препарат в нашем дворцовом каземате. — Хаэла привычно лгала всем и обо всём… Мессир Хельд, соблаговолите помочь мне переложить тварь на стол. Надо рассмотреть чертёж.

— Заплатила за шаг, — угрюмо прокомментировал Хельд. Уже рассмотрел.

— Не бывает! — фыркнула я, не удержалась. — Не могла она сама! Заплатить за шаг могут только из-за Межи! Уж это всем известная истина!

И взглянула на Валора, а он кивнул:

— Да, деточка. Всё, что я когда-либо слышал или читал об этом странном обряде, звучало так: живой человек не может заплатить за шаг через ад, это в состоянии сделать только его кровный родич, только из-за Межи, только по доброй воле или крайней нужде.

— А если… — начал Хельд и тормознул.

— Без «если», — отрезала я. — Просто невозможно… или твоя леди знает способ, Индар?

— Никто не знает способа, — еле слышно проговорил Индар. — Только из-за Межи, только кровный родич… леди была племянницей Марбелла Междугорского, Марбелл был… вы же знаете…

— Есть вопросики, — сказала я. — Вот это вот! — и кивнула на корчащуюся в крови тварь.

Тяпка, стоя поодаль, приложив уши, пыталась принюхиваться и тихо рычала. Валор погладил её по носу и присел на корточки около подыхающего кошмара:

— Слышишь ли меня, демон? Можешь ответить?

Тварь безмолвно открывала и закрывала рот, как рыба, выкинутая на палубу, таращилась, сжимала в крохотный кулачок четырёхпалую ладонь — в общем, всячески давала понять, что мы зря тратим время.

Валор поднял нож и наклонился над мерзким полутрупом.

— Хаэлу и это тело соединяло нечто наподобие хряща, приросшего к грудной клетке леди, — сказал он. — У леди был серьёзный опыт вскрытий, она отсекла труп по хрящу… Предположу, что в этот момент Хаэла чувствовала чудовищную боль, а когда связь была окончательно прервана — лишилась всех преференций от ада… Даже предположить не берусь, в каком виде она прибыла туда, куда оплачен путь. Я бы не стал исключать даже, что она сбежала, чтобы не доставлять нам здесь удовольствия своей смертью… или избежать допроса… Но это, конечно, было бы слишком хорошо для нашего общего дела.

— Не подыхает, — сказал Хельд, с отвращением разглядывая тварь. — Надо же…

— Очевидно, был очень жёстко привязан к этому жалкому телу, — сказал Валор так же невозмутимо, как и всегда. — Накрепко. Возможно, требуется особый обряд, чтобы его освободить. Не завидую этому демону… Мессир Хельд, не знаете ли вы, не найдётся ли здесь… гхм… какой-либо ёмкости, в которую можно временно погрузить тварь для транспортировки? В место, где будет больше шансов вытрясти из неё какую-нибудь полезную информацию?

Хельд сильно впечатлился. Пошёл показывать, где хранятся всяческая алхимическая дребедень. А я стояла посреди этой кошмарной лаборатории, тупо смотрела на стеллаж, уставленный стеклянными банками с человеческими головам и сердцами, залитыми спиртом, лошадиными черепами и какой-то мумифицированной дрянью, и пыталась понять, на что совершенно ненормальное смотрю.

Не так.

Всё — ненормальное.

Но есть — неправильное.

Зеркало на цинковой подставке, прислонённое к стене.

Просто неровный кусок стеклянной пластины, покрытой поцарапанной амальгамой. Я поняла, откуда он взялся: на полу в стороне стояла странная конструкция вроде большого ящика из металлических рёбер, между которыми были вставлены вот такие куски стекла, зеркальным покрытием внутрь. Не знаю, для чего Хаэле могла понадобиться эта штука, но одну зеркальную стенку она грубо выломала, отбив угол.

Зеркало без всякой защиты. Больше не имело значения? Последний шанс? Пыталась с кем-то связаться? С Эрнстом?