Вокруг было так грязно, всё помещение так пропиталось смертями и болью, что Дар жёг всё тело, как жар в лихорадку. Голова гудела, я никак не могла сосредоточиться, — но какие-то проблески в ней всё-таки появились. И пока Валор демонстрировал Хельду, уже смотрящему на него влюблёнными глазами, как правильно поднимать с пола тварь, чтобы она в тебя не впилась, я тихонько подошла к этому убогому зеркалу и почти дотронулась клешнёй до стекла.

Чтобы точно почувствовать.

От зеркала тянуло ледяным холодом, но это была не искрящаяся морозная сила вампира, а погребной тёмный холод Межи. И мороз продёрнул меня меж лопаток.

Не с Эрнстом. С мёртвым. В аду?

И вдруг зеркало начало тускнеть, будто за ним погасили все лампы, и вскоре погрузилось в полную тьму. А из темноты всплыли слабо светящиеся слова, будто наспех написанные пером, — забавный почерк, чуть напоминающий почерк мессира Гунтара. С хвостиками заглавных букв, как хвостик у семёрки!

«Рад помочь, маленькая леди! Надеюсь, ваша благодарность за то, что я вырвал её ядовитые клыки, позволит мне вскоре покинуть место, климат которого мне не по душе. Надеюсь, мы когда-нибудь встретимся на Зыбких Путях, и я смогу выразить вам уверения в дружеской симпатии и преданности. Сим уведомляю, что она купила у меня шаг в резиденцию Святоши Святоземельского — или к смерти, которая может, к несчастью племянницы, основательно припоздниться. Прочее — в руках Вседержителя и Тех Сил. Искренне преданный вам, Марбелл Междугорский».

— Вот же подонок! — возмутился Индар. На него, видимо, как на любого некроманта, отлично действовала злость: голос прорезался. — Подлец!

— Гхм… — сказал Валор, подходя. — Марбелл… подумать только… Ну что ж, деточка, эта записка — впрямь любезность с его стороны. И многое объясняет. Мэтр Марбелл любил оставлять послания на зеркале.

— Меня-то он откуда знает? — спросила я. — Маленькая леди… Что позволяет себе, мертвяк!

— Вас, леди Карла, знают все, — сказал Хельд. — Хаэла считала вас главным своим врагом. Говорят, дула в уши своему королю, что вы — воплощение зла! Ха, что в Перелесье считается злом! И как смешно, что ни она, ни её прихвостни никогда не говорили о вас, прекрасный мессир Валор. Они ведь считали, что все фарфоровые… э… люди — кадавры, поднятые трупы… Честно говоря, я сам в растерянности. Смотрю на вас — и поражаюсь, не понимаю, как такое может быть.

Валор, весело блеснув уцелевшим глазом, принял изящную, почти салонную позу.

— Это протез, мессир Хельд, — сказал он, сделав этакий демонстрирующий жест рукой. Словно новую причёску и костюм показывал. — Просто протез, не более и не менее. Нечто вроде деревянной ноги. Весьма полезное изобретение моей юной воспитанницы, в высшей степени одарённой некромантки. Так что пусть вас не смущает эта форма. Всего лишь протез. Всего тела целиком.

Хельд покачал головой. По глазам было видно, насколько глубоко он потрясён.

— Так вот, — продолжал Валор. — На вас, моя дорогая деточка, мэтр Марбелл, видимо, всерьёз надеется. И на нас… так сказать… в целом. Потому что мэтр Марбелл, очевидно, лучше, чем кто бы то ни было, представляет сейчас, что такое ад. Полагаю, мы должны поблагодарить его… и упросить Святейшего Отца нашего Иерарха отслужить в Новогодье особую службу во имя этой души.

— А зачем Хаэле был этот ящик? — спросила я. — Из которого она выломала зеркало?

— Клетка для мелкой нежити и демонов, лишённых плоти в нашем мире, — сказал Хельд. — Вон крышка. Хаэла экспериментировала с сущностями верхних кругов, порой набирала их… э… горстями. И держала в таких ящиках. Только этот старый уже, поцарапанный. Вон новые стоят…

Я открыла один из новых ящиков. Неприятная штуковина. Но мне вдруг пришла в голову забавная идея.

— А духа туда тоже можно упаковать? — спросила я Хельда.

— Нет! — немедленно понял Индар. — Что вы, леди! Нет!

— Отчего же нет? — ухмыльнулся Хельд. — Запросто. Показать?

— Это отвратительно! — закричал Индар. — Как вы можете?

— Хочешь, просто отпущу, — сказала я. — Здесь самое место: полно желающих тобой перекусить.

Моментально перестал спорить. Я проколола себе только палец, чтобы скинуть цепь, — и Индар сам в эту коробку вошёл. И, кажется, облегчённо вздохнул, когда мы закрыли крышку. И тут вдруг радостно залаяла Тяпка — и вихрем унеслась из лаборатории.

— Стой! — закричала я и выскочила следом за ней.

И услышала внизу шаги и голоса.

— Тяпка! — удивлённо и радостно воскликнул Клай. — Ты ж моя славная собака!

— Клай! — завопила я.

И мы встретились на середине лестницы. Он меня поймал на лету, Тяпка лаяла и прыгала, встала на задние лапы — и мы обнялись втроём.

Мы все пропахли адом, мертвечиной и копотью. Фарфоровая маска Клая треснула над бровью глубоким ярко-белым шрамом, китель висел лохмотьями, его, наверное, посекло осколками гранаты. Мне под пальцы попалось что-то странное, я отстранилась и увидела через дырку в кителе кусок острого железа, застрявший в каучуковом торсе.

— Ой, у тебя тут… — начала я.

— Пальцы соскальзывают, — сказал Клай. — Дома выдерну плоскогубцами, ерунда. Ты живая. Ты целая. Слава Господу.

— Мессир, — окликнули снизу, — тут всё в порядке?

— С тобой же диверсанты? — спросила я. — Тут у нас, вон там, пленный спит, Валор его кровью тут рисовал всю эту защитную красоту…

— Поднимемся наверх, — сказал Клай, и мы сделали несколько шагов по лестнице до площадки, так и держась друг за друга. — Гэрис, Линей, сюда. Там эти гражданские пленного без присмотра оставили, гляньте, как там дела.