То есть выбор-то есть. Но шаг в сторону — шаг к аду. Поэтому надо глубоко подышать, как учила Вильма, и принять, всё принять. Ты принадлежишь Предопределению, Карла. И твоя королева. И твой Клай. И твой Валор. Вот и всё.

Меня настолько отпустило, что я даже потихоньку задремала, прислонившись к стене. Авис тронул меня за плечо:

— Может, ляжете, дитя Божье?

— А? — пробормотала я сквозь полусон. — Не… тревожьтесь… ничего, я как-нибудь…

Но он помог мне подняться — и я проспала остаток ночи на том же самом тюфяке. Кто-то — наверное, Авис — укрыл меня плащ-палаткой.

И никаких снов мне не снилось — или я их не помню. А разбудил меня радостный лай Тяпки — и Дар бросил в жар.

Я выскочила из-за занавески — наверное, взъерошенная и помятая, как воробей, который провалился в дымоход, — и увидела Клая нос к носу.

Он был ещё в инее — и я тут же проснулась, когда его обняла. Холодный!

Валор стоял около зеркала в живописной позе. Любовался. Спросонок мне пришло в голову, что он ужасно похож на папашу будущей невесты, который прикидывает, прилично благословить парочку прямо сейчас или лучше подождать, когда поцелуются. Я фыркнула от смеха, у меня страшный груз свалился с души.

Я ещё не проснулась до конца. В тот момент я не думала, что главный ужас впереди. Просто — они вернулись, а я была без памяти рада.

Уже потом, потом, когда мы с Ависом и драконом пили травник и грызли армейские галеты, намазанные неожиданным персиковым джемом, а Майр и Трикс делали отметки в офицерских планшетах, Валор рассказал, что, собственно…

И галету я отложила, несмотря на джем.

— Судьба не лишена юмора, друзья мои, — говорил Валор таким тоном, будто читал лекцию. — Наши драгоценные вампиры впрямь нашли зеркало, но где! Ирония состоит в том, что это зеркало находится в рабочем кабинете прекраснейшей леди Хаэлы.

Я закашлялась.

— Бо… Боже мой! — еле выговорила я. — Вы её видели?!

— Ну что ты! — качнул головой Клай. — Это было бы уже слишком большим подарком судьбы. Увидеть её — и свернуть ей шею прямо там. Это бы решило куда больше, чем можно подумать.

— Ты можешь свернуть шею леди? — удивился Майр.

— Нет, — твёрдо сказал Клай. — Я очень хотел бы свернуть шею этой твари. Я сильно не уверен, что она человек.

Я даже растерялась. За Клаем не водилось отказывать кому-то в принадлежности к роду человеческому со злости или для красного словца. Взглянула на Валора — Валор, соглашаясь, опустил ресницы:

— Да, деточка, как ни чудовищно это звучит. Мы не видели её, но некоторое время пробыли в её кабинете, видели её спальню, будуар и маленькую гостиную или столовую — место, где она принимает подчинённых. Её жилище в непосредственной близости от того, что в простонародье принято называть «дырой в ад» — и, так сказать, служебных приспособлений, обслуживающих эту… дыру. Хаэла, полагаю, приезжая туда для работы, устраивается весьма уютно — и да, мои дорогие, я тоже склонен отрицать её человеческую природу. По крайней мере, она не вполне человек.

— Как это вообще может быть? — спросил Экхильд. — Ведь «не человек» — это не то, что мёртвый человек, некромант или вампир? Другая природа? Как у меня?

Валор еле заметно покачал головой:

— Не как у вас, глубокоуважаемый дракон. Попробую пояснить. Среди людей, несомненно, встречаются весьма нечистоплотные создания, способные жить в удивительной грязи и чувствовать себя при этом неплохо. Но есть особая разновидность грязи, оккультной грязи, уточню, которую не выносят даже очень закалённые господа. Во всяком случае, достопамятный мэтр Марбелл Междугорский, чей отличный портрет Хаэла приказала повесить над своим рабочим столом, если верить его собственным дневникам и воспоминаниям современников, был просто помешан на доведении любого рабочего помещения до аптечной чистоты. Работал над тем, чтобы вырастить полудемона из обычного человеческого юноши, но совершенно не выносил побочных продуктов жизнедеятельности небольших демонов, высовывающихся, так сказать, в наш тварный мир.

— Высовывающихся? — переспросил Майр со смешком.

— В случае Марбелла — да, — сказал Валор. — Но в жилище Хаэлы всё буквально пропитано эманациями небольшого демона. Если бы эту мерзость можно было рассмотреть простым глазом, я бы сказал, что она капает со стен. И хозяйка помещения — несомненно, одарённейшая некромантка — не шевельнула и пальцем, чтобы стереть эти следы хоть отчасти. Её всё устраивает. Ей не мешает.

— Но демон же не может жить в нашем мире! — вырвалось у меня. — Никак! А вы так говорите, Валор, будто он не просто живёт, но и гадит!

— Именно, дорогая, — сказал Валор. — Живёт, гадит, весьма комфортно себя чувствует. И мы с вами знаем, каким образом можно обеспечить демону полный комфорт существования в нашем лучшем из миров: ему нужна человеческая плоть.

Я содрогнулась. Еле выговорила:

— Она что… одержимая?

— Да, — просто сказал Валор. — И, очевидно, уже давно.

— Гламор — как крепостная стена… — пробормотала я. — Это же не может быть совсем незаметно… Если бы не гламор — бросалось бы в глаза. Одержимая… Господи… Валор, неужели она намеренно… специально прямо… То есть она практически демон?