— Почему тебя никто из живых не страховал? — спросила я.

— Только мешают, — хмыкнул Индар. — Слабаки и трусы. Хаэла предлагала солдат, но у меня уже был горький опыт: парочка подонков пыталась дезертировать — так что я отказался. Штабные простецы вообще мало к чему пригодны, как их ни учи. Видишь, что сталось с Чащобьем? Это моя леди послушала советы военных. Расположили там людей, без прикрытия практически — и чем кончилось? Простецы боятся ада, а в бою демоны стоят куда больше людишек. Если бы не твой кадавр, я один уничтожил бы всю вашу банду. И об этом немедленно узнала бы Хаэла. Я держал с ней постоянную связь.

— А ужас-ужас за тобой она так и не прислала, — съязвила я, не удержалась.

— Сейчас мне кажется, что связь прервалась в момент смерти, — сознался Индар. — Адские гончие были там повсюду, мне было тяжело сосредоточиться… но не обольщайся, Хаэла всё равно знает, что вы сожгли Чащобье и что на хуторах что-то произошло. Она наверняка догадается.

— Да и наплевать, — отмахнулась я. — Пусть себе догадывается. Лучше скажи мне вот что: она же одержимая, Хаэла?

Индар задумался — и я внезапно поняла, что он не пытается придумать, как бы поизящнее соврать, а по-настоящему ищет слова. Похоже, всё там было сложнее, чем мы успели себе представить.

— Хм, нет, — сказал он наконец. — Если под одержимостью ты подразумеваешь классику — когда демон внутри и общается уже он, из человеческого тела… нет. Там другая ситуация.

— Расскажи? — попросила я.

— Ни к чему, — сказал Индар. — Как-то… это…

— Брось! — хихикнула я. — Если бы она тебя поймала, то вывернула бы швами наружу, будь уверен! К чему такая трогательная забота о её репутации? Из чистого аристократизма?

— Ну что ж, — сказал Индар. — Если ты вообще сможешь осознать услышанное — попробуй. Одно из её тел занято демоном, милая леди.

— Одно из тел?! — я впрямь удивилась. И не поняла.

— Ты знаешь, что такое близнец-паразит? — спросил Индар.

— Братец с паршивым характером? — нет, я не знала. Но мне не понравилось, как это звучит.

— Тебе известно, что близнецы порой рождаются сросшимися между собой? — спросил Индар, немедленно изменив тон. Стоило ему почувствовать себя на высоте положения, как он тут же начинал до меня снисходить, будто до нерадивой прислуги.

— Кажется, я когда-то слышала о таких бедолагах, — сказала я.

Я слышала от Горлодёра, но это было ни к чему знать Индару. Как-то в пути, когда уроды болтали в фургоне обо всякой ерунде, разговор зашёл об уродствах вообще и знаках тьмы в частности. Вот тогда-то Горлодёр и рассказал печально о двух девицах, которые отроду срослись бёдрами и у них было три ноги на двоих.

Насколько я поняла, Дара у бедняжек не было, а увечье сильно отравило им жизнь: они с трудом ходили, опираясь на костыли, и выйти замуж, конечно, не имели никаких шансов… Они работали в каком-то провинциальном модном салоне, мрачно сказал Горлодёр. Делали искусственные цветы для шляп, весьма хорошо — этого хватало на жизнь. Именно поэтому они отказались работать в балагане, хоть Горлодёр и был с ними любезен на полную катушку и щедр до полного забвения своих принципов. Они, конечно, были бы звёздами, всем уродкам уродки… Но вот не срослось, так сказать.

— Это случается редко, — сказал Индар. — И почему-то обычно, насколько мне известно, сросшиеся лишены Дара, они простецы. Ад их не любит, — ухмыльнулся он омерзительно, — видимо, их уродство — подарок небес! Но с Хаэлой получилось иначе.

— Если у неё есть близнец, с которым она срослась, как она его прячет? — спросила я. — Не могу представить себе такой гламор, которым можно скрыть целого человека рядом. Это какой-то дощатый забор должен быть.

— Целого? — ухмыльнулся Индар ещё гаже. — Это если целого, но близнеца моей леди трудно назвать целым… или человеком. Там, где у всех дам правая грудь, из моей леди растёт голова… почти человеческая, если не слишком придираться. А немного ниже — рука с четырьмя пальцами и что-то ещё. Может быть, пятка… трудно разобрать. Всё это можно прикрыть даже удачным фасоном платья, а уж с помощью гламора Хаэла превращает тварь во что-то воистину прекрасное. Ни один вампир не может так лгать гламором, как ад.

«Она поит вампиров кровью из своей груди», — как-то сказал Ричард. Интересно, кто из кого и что пил. Я представила и содрогнулась. Индара это рассмешило.

— Этот… братец… или, быть может, сестрица Хаэлы, хотя она предпочитает считать его братцем, — сказал он почти глумливо, и я не поняла, надо мной он глумился или над своей хозяйкой, — никогда не отличался большим умом. Но, как говорила моя леди, обладал какой-то жалкой собственной волей. Во всяком случае, он умел мычать и пускал слюни. Что дало моей леди возможность предположить, будто у этого существа есть некое подобие души. Вот её-то, эту душу-обрубок, она и скормила аду. И теперь она кровная сестрица демона. Леди Хаэле невероятно повезло: при ней все выгоды одержимости — и ни единого недостатка.

— Выгоды? — наверное, лицо у меня знатно перекосилось, потому что Индар прямо-таки просиял.

— Ну, видишь ли… Хаэла ведь родная племянница Марбелла Междугорского.

— Что?! Сколько же ей лет?!

Индар осклабился:

— Не меньше девяноста, я думаю. А может, и больше. Полагаю, любая девица отдала бы что угодно, чтобы выглядеть юной девой в том возрасте, в котором женщины превращаются в трясущихся мумий… если доживают. А она прекрасна! Насколько можно было улучшить её тело — настолько ад и улучшил. Ах, — сказал он мечтательно, а получилось уж совсем похабно, — такое роскошное тело! Такая атласная кожа! И она, конечно, никогда не болеет. Ад хорошо заботится о своих…