– А давайте коньяку немножечко, граф. Употребим, Праздника ради, а? Как Вы на это смотрите, Павел Павлович?

Шувалов был растерян. Его начальник почти никогда не употреблял спиртное, кроме вина в большие праздники, а тут – коньяка предлагает. А так как он был зажат своими противоречивыми мыслями, так что был согласен почти на всё, и как только появился официант, я попросил коньяку, шоколада и лимона.

Мы с графом изрядно напились, точнее он напился, а я больше имитировал опьянение: в нынешнем теле мне, чтобы опьянеть, надо нырнуть в бочку с коньяком.

– Вот, Сергей Александрович, скажи. Вы святой или нет? Не, подождите немного, я ж сейчас ...Я же сам видел! Свет!..

Я решил, что хватит откровенностей, и усыпил его. К нам заглядывала фрейлина, но густой коньячный дух и два тела в креслах напротив друг друга расставили всё по местам. А я сидел, размышлял и вскоре задремал...

–

24 день уведания 3673 года от закладки Светлого Дворца.

«где у подножия Сароматских гор»

Вокруг было дымно и смрадно. Строй нашей панцирной пехоты стоял перед нами, и они были уже сильно посечены. Многие были обмотаны грязными тряпками, заменяющими бинты. Да и, в общем, было понятно, что в уже давно находятся в походе.

А так как лекари и обоз отстали от нас ещё неделю назад, то раненых было проще добить и поднять умертвиями, чем дождаться магов жизни. Которые были ещё вчерашними студентами, собственно, как и все маги на этой войне. Её после так и назвали – «Студенческая Заварушка».

Ну, это, конечно, меж магами, а обычники её называли - Третья Имперская.

– Левый фланг! Торг вас дери, проваливается левый фланг! Сомкнуть строй! Сомкнуть строй, ублюдки!!! Кто хоть на шаг сдаст, того я сам выпотрошу! Душу выпью, уроды! Маги!!! Сдохните, но щит держать, студентки херовы! – орал наш капитан, он был орком-полукровкой и в роду имел шаманов, так что про душу он не шутил. Выпить всю прану и магическую составляющую мог.

Вообще мне, конечно, повезло тогда, я попал в очень сильный и удачливый отряд, а самое главное, всем было насрать, что я увлекаюсь некромантией и могу после смерти поставить тебя обратно в строй. Все понимали, что твою душу это не коснётся: всё-таки некромант не шаман, что мог и повязать тебя с помощью какой-нибудь сущности.

А смерть… Смерть не самое страшное, что может с тобой на войне случиться.

Я стоял по щиколотку в грязи и крови, в груди щипало от переизбытка некроэнергии, но сбросить её было некуда - кругом свои, и надо было терпеть, так как манны другой нет, а есть только эта грязь из эманаций боли и смерти, напополам со страхом и отчаянием.

Мой магический источник аритмично бился у меня в груди, посылая по временам вспышки боли и сбивая касты заклинаний, и мне хотелось только одного. Дико хотелось вцепиться ногтями и зубами в глотку того ублюдка, что развязал эту мясорубку, а теперь кричит на весь просвещённый мир, что он несчастная жертва агрессии!

Вот и откликнулись мне мои внеклассные занятия: первая война и всё - вперед под звуки марша. Ибо магов жизни только в обоз, а всех остальных-вперёд. «Держать щиты, Торговы студентики!» - как выражался наш капитан.

Так я и оказался в этой грязи, состоящей из крови и кишок разумных, что укладывали свои и чужие жизни ради не понятных, но очень важных целей.

А теперь я остался один. Моя боевая тройка превратилась в боевую единичку, так как эти олухи не умели в некромантию. А та магия, что была вокруг разлита, для них была как отравленный источник. Попить можно, но один раз.

И в последние секунды своей жизни, когда начали вычерпывать уже не свою манну, так как накопители уже опустели, а прану или, если угодно, энергию жизни, как ещё её называют. Тогда они и хлебнули сполна некроэнергии, чтоб разразиться своим последним и самым мощным заклятием.

Но потом конечно сдохли. А чтоб личами не поднялись, им наша охрана сразу и головы отрубила.

А я что, мне нормально. Ну, кроме жжения в грудине от грязной энергии, ну ещё от насекомых и паразитов, ну и грязь кругом, сух паёк и гнилая вода, вечно мокрая палатка, ну конечно, вечно вонючие соседи. И как можно забыть о постоянно мокрой обуви…

Очнулся в грязи, надо мной стоял капитан и орал, с его клыков срывалась пена, и красноватые глаза собирались вылезти от его крика.

– Хер ли ты тут разлёгся, тварь?! Кто щит будет ставить? Пока ты, Торгов выпердыш, решил полежать на мягком!? Мои броненосцы гибнут! Встать и держать щит!!! – он орал, а мои конечности сами собой подтягивались и пытались поднять моё обессиленное тело. Что-то схватило меня за шиворот, буквально с чавканьем выдернуло из той вонючей жижи, в которую я упал.

И тут же мне в рот и пищевод потекла река огня. Закашлявшись и поняв, что это была гномья «Грибная настойка» или, как мы её называли «Грибнуха», дико крепкая и крышесносная вещь.