Шрифт:
— Отвяжите этих, пусть пока живут.
Пленники провисели так долго, что, казалось, масло уже впиталось бы в кости. Многие уже обмякли, надышавшись сонного дыма. С помощью одного из парней, что таскали бочки, Клеп начал их снимать. Тална рубила верёвки, они принимали едва дышащие тела. Сиар с коренастой подмогой начали с другого конца.
Две девушки. Такие щуплые, что толковый отец и из дома после захода не отпустил. Клеп по очереди оттащил их за древо, подальше от промасленной земли и беснующегося Хозяина. Помог спуститься ещё держащемуся парню с ковром каштановых кудрей от бороды до ступней.
— Ах, пришёл, малец ебливый, — поприветствовал его Огор, подвешенный за два слоя верёвок. — Давай уже, пусть девка рубит эти блядские верёвки! Спина ж болит!
— Я на тебя не в обиде, — зачем-то сказал Клеп, указывая на лиловую отметину во лбу.
— Ну, бляха, напьёмся в честь этого! — Огор заворочался с новой силой, будто надеялся выскользнуть из пут до того, как Тална их дорубит.
Пятым был старик. За узлами верёвки и не различить было, как вздымается его впалая грудь с веером сухих рёбер. Клепу подумал, что неосторожным движением такого и расколоть можно, точно стеклянную фигурку…
— НЕТ! — Что вы наделали? Они должны гореть!
Голос Хозяина пронзил редкие кусты, впился в Клепа. Ему вдруг стало тесно в своей коже: так хотелось снять её вместе с лицом, забиться в глубочайшую из нор, что только таила Лемия.
Хозяин Корней встал у священного древа, окинул пылким взглядом всех, кто топтал его корни. Сестра кралась сзади, но посох её не сиял — будто и на него подействовало снадобье Талны. Йору валялся чуть поодаль, едва шевелясь: не сразу Клеп разглядел его под горой пепла.
— Хозяин! Я говорил! — Сиар бросился ему навстречу.
— Заткнись! — столб пепла вырвался из-под ног Сиара и отбросил на три сажени чёрным щупальцем. — Это моя жертва! Моя жатва! Я защитил вас от Сюзерена, и что сделали вы? Пустили его шавок в мою Рощу!
Три острые волны сошли с когтей. Первая вонзилась в землю в трёх шагах от Клепа, перебила корень. Вторая досталась помощнику Сиара и разрубила его живот, попутно оттяпав руку юнца, которого они только спустили с шеста.
Третий же залп просвистел над головами и врезался в древнюю махину древа. Священная кора хрустнула, со скрежетом накренился ствол. По бороздкам меж застарелых сучьев потёк белёсый сок. И вместе с тем Рощу затопила тишина.
— Х-хозяин? — раздался тихий писк.
Млерт и сам понял, что натворил. Его руки упали вдоль тела, когти пробила дрожь. Даже угольки в закопчённом черепе на миг потускнели.
— Что вы наделали? — женщина по имени Санги дёрнулась, когда древо хрустнуло вновь. — Даже в ту бойню…
— Это вы виноваты! — Хозяин Корней воспрял, затряс лосиными рогами. — Это ваше…
— Закрой свой злоебучий рот! — знакомая ругань громыхнула над поляной. — Сгори, как мой парняга, мразь ты рогатая!
Огор выпрыгнул под ноги Хозяина. В руках — два горшочка масла из тех, что предзначались жертвам. И из горлышек обоих уже вырывалось пламя.
От удара о бугристое тело глина разлетелась мелкими черепками. Пламя охватило Хозяина, и он на мгновение застыл, словно изумившись боли. Но вместо крика раздался низкий рык, от которого кровь застыла в жилах.
Огонь не сжигал его — он питал. Всполохи огня втягивались в его тело, превращая кору в пылающий уголь. Хозяин поднял голову, и его глаза вспыхнули красным светом.
«Ёбанный идиот,» — подумал Клеп одновременно с тем, как Тална сказала в слух то же самое.
Глава 34
Арачи не понимал, где кончался гул битвы наверху и начиналась дрожь стен под его молотом. Он бил вновь и вновь, пускал по каменным буграм новые трещины — лупил и по ним. И всё по новой.
Порода трещала, сыпался потолок. Дай ему Нотонир побольше времени — пещера обвалится и без гром-стрелы.
Но лучше бы он был там, сверху. Вышел бы подле Йору и Висиды, помог им прибить гада на месте. К чему эти ловушки, к чему игры с провалами в холме? Да к тому, что Нотонир боялся, будто сельчане станут путаться под ногами, испортят всё. Хотел держать Хозяина Корней подальше от огня.
Арачи учили, что лучший бой — тот, который закончил за один взмах молота. Ну, для такой рогатой хери можно и парочку выделить — с разсколотым черепом не разгорелся бы и живогор.