Клеп ощутил жжение в груди, уже готовое разлиться горячими пятнами по лицу. Даже коварантская смуглость редко скрывала его румянец.

«Нотонир! Какого хрена?»

«Прости, думал тебя это порадует. Воспользуешься положением, так сказать…»

«Нет!»

— Ничего не требуется, — заявил Клеп до того, как колдун обдумает следующую подлянку. — Хозяин ценит те жертвы, на которые вы уже пошли ради его воцарения.

В толпе раздался гомон. Недоумевающие сельчане расступились под напором крупного мужичка в разорванных башмаках. Он засучил грязные рукава и взвесил на ладони сучковатое полено.

— Жертвы, блядь?! — рыкнул он.

— Огор, уйди, — велел Сиар сквозь зубы.

— Вы, бляди, сына моего сожгли, в рот вас ебать! — Огор лишь раздулся ещё шире, а его налитый кровью взгляд впился в Клепа. Олончане вокруг него попятились. — За что? За козу краденную?!

— Уйди, я сказал! — Сиар закричал в ответ и двинулся ему навстречу.

— Пошёл ты нахуй вместе с Хозяином!

Клеп видел, как сорвалось с ладони полено. Видел, как мелькнули сучки — совсем близко от глаз. Удар. Вспышка жарких искр на фоне непроглядной темноты.

Ладони Клепа ощутили землю, усеянную камнями. Зудящее пятно расползалось по лбу вместе с вязкими каплями, которые падали на лицо. В ушах шумело так, будто он упал в водопад среди острых скал, и в гуле этом слышались возмущённые голоса.

Кажется, они спорили друг с другом, пытались перебороть один поток ругани другим.

— Что ты творишь?!

— Так его!

— Отойдите, уёбки!

— Кто тут уёбок?! От одной твари ушли, чтоб другой поклоняться?!

«Нотонир…» — зов Клепа упал в пустоту, как оборванная верёвка с утёса. Колдун молчал.

Клепсандар потянулся ко лбу и ощутил липкую рану там, куда попало полено. Только кровь и высохшая кожа: венца на нём не было. Он попытался нащупать слетевшую корону, но ладони лишь зарывались в грязь.

«Нет-нет-нет, Нотонир! Нотонир!»

— Руки убрал, сука!

— Сам убирай, пёс беззубый! Хер тебе оттяпаю, если не отойдёшь!

Глаза открылись, но легче не стало. Комья грязи, камни, колоды под столешницами и множество мечущихся ног — всё смешалось в один вихрь, от которого Клепа затошнило.

— Тишина! — властный призыв разошёлся громом, и гул десятков глоток стих. Перед Клепом появилась тяжёлая рука. — Держите, господин.

Пальцы сомкнулись на венце, спешно водрузили его на макушку. Острый изгиб надавил на свежую рану.

«Нотонир…»

«Я здесь.»

— Мастер, вы целы? Прошу вашего прощения, от имени всего Олони, — говорил немолодой мужчина с усами в форме русой подковы вокруг широкого рта. — Сиар! Отведи Огора в мой хлев и присмотри за ним.

— Добро, пап, — откликнулся Сиар.

— Остальные — веселитесь дальше и никаких больше драк! Праздник же!

— Праздник, — подтвердил Клеп, когда зрение перестало плыть.

— Прошу вас тоже пойти со мной, мастер — отец Сиара сложил ладони на груди. — Поговорим наедине, если вы не против.

«Что делать?» — пустилась в полёт неслышная мольба Клепа.

«Иди с ним,» — велел Нотонир в ответ.

«Я же ничего толком не выяснил!»

«Отнюдь. Сейчас голова пройдёт, и ты поймёшь, как много выяснил.»

***

— Ну, что там? — Висида бесновалась за спиной, пока Йору счищал застарелые пятна с гарды. — Ещё не вернулись, да? Почему?

— Спокойно, — Йору поднял клинок и кивнул с удовлетворением, разглядев свои голубые глаза в отражении. — Они ушли не больше пары часов назад.

— Часов? Это сколько? — девушка воткнула посох в землю. — Я ваше сотторийское колдунство не понимаю, знаешь же.

Один полный цикл могучих песочных часов в тронном зале киррата Соттории и стал считаться «часом» на родине Йору. Коварные соседи из Нодемара охотно украли эту меру для своих мореходов и караванщиков, но по остальным Землям новшество шагало неохотно. Уже с несколько десятков лет как.

— Нотонир считает, что всё пройдёт легко, — напомнил Йору. — Обычно так и бывает, если он в деле.

— Ну-ну, — Висида нахмурилась. Точнее, вернулась к привычному состоянию аккуратного смуглого лица. — В прошлый раз всё закончилось тем, что на них напал какой-то урод на коне.

— Теперь этого не случится.

— И почему же? Потому что Нотонир так сказал?

Йору медлил с ответом. Нотонир много чего говорил, и всё же судьба, бывало, распоряжалась иначе. Будь он всегда прав, Свора бы не щурилась над погребальными кострами каждые пару лет.