— Ты знаешь, что здесь часто ходят? — вместо этого спросил он.

Будь на месте Орьи кто угодно, он бы мог не беспокоиться и не переживать.

— Ну, пока-то никого здесь нет. К тому же, мы не делаем ведь ничего такого. Просто говорим.

— Ты думаешь, что все настолько слепы и глупы? Любой поймет.

— Кто что поймет? Ты видел, что я позволяла себе перед Содрехтом? Ему плевать. А больше это никого касаться не должно.

Йергерт с досадой отвел взгляд. Гадал, что думает она о нем: что он вот так возьмет и тронет женщину, обещанную его другу? Что настолько глуп или беспечен, чтобы сделать это там, где всякий может видеть?

— Что вообще ты хочешь от меня? — решился он.

Теперь Орьяна отвернулась и поежилась.

— Мне холодно.

Она, пожалуй, попросту тянула время, но тон не терпел раздумий. Йергерт вынужденно стянул плащ, набросил на нее.

— Ну так уйдем.

Орья кивнула, только с места не сошла.

— А знаешь, сколько раз подать мне плащ додумывался Содрехт? Ни единого. — Она смотрела в землю, выговаривая это.

Йергерт чувствовал, как ветер лезет ему в ворот. Он подумал, что, пожалуй, Содрехт в этом молодец.

— Пойдем уже.

— Постой. — Он уже дернулся уйти, но замер. — Постоим еще немного так.

Йергерт вздохнул, но ветер спрятал этот вздох. До некоторой степени он ощущал к ней жалость: в самом деле, что бы она ни творила, Содрехту плевать. Тот взял бы в жены и корову, прикажи семья. И Орья, чуть услышав, что кому-то симпатична, кинулась воспользоваться этим с жадностью, с какой к колодцу кинулся бы погибающий от жажды.

Йергерт удивился сам себе: на миг мелькнула мысль, достаточно ли он ее жалеет, чтоб воспользоваться тем, что Содрехту плевать.

Хотя Орьяна не сказала этого, он понимал, чего она просила. И отлично знал, что жутко взбесит Йер, если исполнит это.

— Йергерт… — жалобно окликнула она, но продолжать не стала, словно умоляла все понять без слов.

“Пусть сделает это сама” — подумал он. Шагнул назад, к колонне, чтобы спрятаться под ней, и поманил Орьяну за собой. Та кинулась, не думая.

Он стукнулся спиной о кладку — без плаща она казалась даже холоднее, чем он ожидал, — и вынужден был придержать за плечи Орью. Странно было ощущать под пальцами свой плащ, лежащий на чужих плечах.

Она привстала на носочки, но не до конца была уверена, что делать дальше.

Йергерт не встречал такого раньше: чтобы девушка могла уверенно потребовать того, чего желает, но при том настолько слабо представляла, как же это происходит. В ее беспардонной требовательности было что-то завораживающее. Он не отводил глаза.

… не отводил, пока не понял, что они уже целуются, и он смежает веки.

Орья тихонько пробиралась в дормитер.

Уже стемнело, и колдуньям полагалось быть в постелях, но спустя так много лет она отлично знала, как пробраться незамеченной, хотя самой ей это довелось впервые.

За те дни, что миновали, в первый раз им с Йергертом случилось так увлечься, чтобы засидеться допоздна, но даже если бы ее застал кто из наставниц, она знала, что соврать, и потому их не страшилась.

Много больше ее беспокоила Йерсена. Та, конечно же, уже заметила отсутствие, и точно угадает, в чем его причина. Только не поймет, как никогда не понимала.

Наконец она скользнула в дормитер. Хотя все и легли, никто не спал; стояли шепотки и болтовня, и в паре мест зависли колдовские огоньки. Их света ей хватало, чтобы перешагивать неряшливые тюфяки, раскиданные по полу — будто назло, ей в дальний угол комнаты, где жались лавки знатных, как она и Йер.

Та тоже не спала. И слова не сказала, хотя Орья даже в темноте почувствовала ее взгляд.

Она решила молча переодеваться. Йер молчала тоже.

Орья замерла.

— Ну что? Отчитывать меня начнешь? — спросила она шепотом.

— Не собиралась.

Ей по тону было ясно, что Йер думает.

— Да неужели? Твое недовольство кожей можно ощутить.

Йерсена тяжело вздохнула. Орья хоть не видела, но представляла, как она сейчас должна была поднять глаза очень знакомым жестом.

— То, что ты творишь — большая глупость.

— О, да неужели!

Орья наконец-то шмыгнула под одеяло, и теперь они могли шептать друг другу прямо в ухо — уж давно почти вплотную сдвинули узкие койки.

— Ты считаешь, будто уязвишь так Содрехта, но только роешь себе яму.

— В самом деле? — Орью злило каждое из ее слов. — Но дело ведь не в нем. Все дело в Йергерте. Ты бесишься, что я из всех — именно с ним.

Еще один тяжелый вздох.

— Плевать мне на него. Но ты задумывалась, что из этого получится? Что будешь делать, когда Содрехт тебя опозоренной сочтет?