— Вы охерели? — только и смогла сказать она в итоге. — Что вы натворили?

Орья раздраженно сморщилась.

— Ну да, конечно ты не в силах за меня порадоваться. Это ведь так сложно — принять то, что оказалась неправа!

И они замерли, сверля друг друга взглядом. Где-то за окном выл ветер.

— Ты хотя бы дамской благодати выпила? — спросила наконец Йерсена, силясь сделать тон спокойным.

— Что это?

Йер выдохнула и зажмурилась. Чем больше она думала об этом и чем больше Орья говорила, чем отчетливей Йерсена ощущала, что ситуация гораздо хуже, чем подумалось сперва.

— Та травяная дрянь, какую пьют, чтобы не понести. Ты думала вообще, что будет, если понесешь?

— Не понесу, — небрежно отмахнулась та. — Не с одного же раза. И какая теперь разница? Мы ведь поженимся.

— Он так тебе сказал? И разве вы теперь на этом одном разе остановитесь?

— Какая разница! — с нажимом повторила Орья. — Он будет моим мужем. Даже если понесу — то только к лучшему.

— Ты дура? — не сдержалась Йер. И тут же пожалела, только прикусить язык уж было поздно. — Если Йергерт в этот самый миг не договаривается о том, чтобы посвататься, то вышло ровно то, о чем я и предупреждала. Что он обращается с тобой как и с любой безродной девкой до тебя.

— Что ты несешь?! — Орьяна подскочила и смотрела теперь сверху вниз, нависнув и пылая яростью. — Всегда, все годы Йергерт звал тебя поганой еретичкой и считал, что все нутро твое гнилое, как у остальных еретиков. И он был прав: ты так завидуешь, так бесишься, что кто-то может выбрать быть счастливым в жизни, что готова отравить самый счастливый миг. Но это ведь с тобой бы обошлись как раз как ты и говоришь, случись такому быть. С тобой, а не со мной!

Въедливый крик внезапно отрезвил Йерсену. Она сжала губы и прошила Орью взглядом.

— Все-таки ты дура, — с призрачным, обманчивым спокойствием произнесла она.

И про себя добавила: “А Йергерту я яйца оторву”.

— Йергерт!

Прозвучало непривычно до того, что он невольно вздрогнул — он с трудом припоминал, чтобы Йерсена называла его имя. Словно брезговала. А уж чтобы ей случилось его звать — как будто бы впервые.

Потому-то ее голос, как всегда глухой и тихий, не желающий звучать, ударил ушам. Ей никогда не петь и не перекричать толпу, но в гулкой пустоте длинного коридора, ее было слышно четко — равно как и яростную злость, звенящую на каждой ноте.

Йергерту хватило взгляда, чтоб понять: Орьяна рассказала.

Йер, сжимающая челюсти, чеканила шаги, пока не оказалась точно перед ним. Уставилась в глаза со всей пронзительностью, что он не переносил.

Без всяких слов понятно было: она в бешенстве.

Он даже не заметил, как рука коснулась рукояти. Девка перед ним была ему по плечи, вдвое уже и по-прежнему никто — послушница без всяческой родни, чтоб заступиться. Йергерт это знал, но только все равно напрягся, будто не был братом Ордена. Он знал — ее не сдержит его плащ и правила в уставе, потому он весь напрягся и безмолвно ждал.

— Орьяна утверждает, будто вы с ней обязательно поженитесь, — стараясь сдерживать себя, проговорила она четко и раздельно, будто косточки выплевывала по одной. — Ты правда на ней женишься?

— Я отчитаться должен?

Йергерт силился не показать ей удивления, но знал: сошло бы перед кем другим, но эта — видит, понимает. И от этого только сильнее злится:

— Возьмешь ты ее в жены или нет?!

Им очень повезло, что голос ее был глухим и неполетным, а не то весь замок бы услышал, что ее волнует, и что Йергерт с Орьей сотворили.

— Да с чего? — он все пытался делать вид, что сам не удивлен и что он здесь хозяин положения. — Она мне не невеста, да и кто бы ее за меня отда…

— Ну и зачем тогда ты с нею лег?! — Йер сорвалась, не дав договорить. — Здесь полусестры кончились? На третий двор к дому терпимости спускаться слишком далеко?

Она лишь чудом сдерживалась, чтобы не вцепиться ему в ворот. Йергерт прилагал усилия к тому, чтобы не отступить.

— Тебе-то что за дело?

— Содреху что скажешь? А что будешь делать, если она понесет?

— С чего бы? Остальные после одной ночи не несли, а Орья что, особенная? — он старался пропустить мимо ушей вопрос про Содрехта, но все равно почувствовал себя так, будто получил удар в живот. И против воли злился из-за этого.

Он много сил убил на то, чтобы отмахиваться и не вспоминать. Чтоб убедить себя, что Содрехт никогда за все года ничем не показал, что в Орье заинтересован, и большой беды не будет от того, что он не первый с нею лег.

И меньше всего Йергерту хотелось, чтобы укоряла его именно она.