Только все равно продолжил, будто не было заминки — точно так, как продолжал со всеми остальными каждый раз.

Йер, пользуясь минуткой и остатками дневного света, разбирала письма. Плотно связанную стопку она бережно хранила под подушкой и порой, когда, как и сейчас, случалось оказаться в одиночестве, касалась пальцами чернил.

Ответы приходили реже, чем она хотела бы — неблизкий путь. Сама писала всегда медленно и вдумчиво, нередко спрашивая у самой себя: а если именно это письмо окажется последним, то что стоит в нем сказать?

Порою приходилось ждать так долго, что она уже была уверена, что не дождется. Гадала: потому что больше некому писать или же она просто исчерпала то, как много времени кто-то хотел потратить на нее.

Брат Кармунд сам позволил ей писать, и все-таки она порою думала, что зря навязывается. Все обязательства меж ними исчерпались, и нелепо было требовать, чтоб он по-прежнему не забывал о ней.

Все письма его были обстоятельными и пространными, но обезличенными до того, что ей не всякий раз случалось отыскать за этим что-нибудь о нем самом.

С Йотваном вышло еще более нелепо — как-то раз она решилась написать. Корила себя много раз и много раз молилась, чтобы то письмо где-нибудь потерялось. Даже если б нет — она не верила, что ей придет ответ.

Он все-таки пришел. И Йер едва ли узнавала в черствых строках человека, что когда-то перевел ее через кордон, и опасалась, что теперь уж никогда с ним не увидится — кто-то другой вернется с запада вместо него, чужой и совершенно незнакомый.

Она спрашивала у самой себя, зачем же пишет незнакомцу с этим именем и почему он отвечает. Но он отвечал.

Дверь скрипнула, и Йер привычным резким жестом сунула всю стопку под подушку. Ничего секретного на самом деле в письмах не было, но ей ужасно не хотелось, чтоб их видели.

Зашла, на счастье, Орья. Только не успела Йер еще чуть выдохнуть, как поняла — с той что-то странное. В глазах ли, в выражении лица, в походке… Йер присматривалась, силясь разобрать, в чем дело.

— Что ты смотришь так? — подруга плюхнулась на собственную койку, странно взбудораженная.

Слишком взбудораженная. Радость в ней с волнением напополам.

— Ты что довольная такая?

— А нельзя?

Йер не нашлась с ответом, повела плечами, но не успокоилась.

Обычно Орья была радостна, когда встречалась с Йергертом, но Йер не вспомнила бы, чтобы та хоть раз была настолько оживленной, возвращаясь. Что-то у них там должно было случиться.

Спрашивать Йер не хотела — снова будет ссора.

Орья сколько-то лежала, неподвижно глядя в потолок, но долго оставаться неподвижной не могла — вскочила. Распустила встрепанные волосы, взялась за гребень — Йер только теперь отметила, что та была лохматей, чем обычно.

— Ну спроси уже! — не утерпела Орья. — Ты меня сейчас насквозь просмотришь.

— Ну так расскажи, раз видишь все сама.

Орьяна фыркнула и глянула через плечо.

— Уже бы рассказала, если бы не знала, что ты как всегда начнешь нотации читать.

— Выходит, что-то с Йергертом опять. И что у вас на этот раз? Он тебя в жены взять пообещал?

Орьяна усмехнулась, забралась с ногами на постель и повернулась. Йер по виду ее поняла, что угадала, хотя говорила это вовсе не всерьез.

— Считай, что так. А ты ведь сомневалась, говорила, что он водит меня по углам, точно простую девку… Ну и что, кто оказался прав? — самодовольная улыбка приросла к лицу.

Йер терла лоб. Ей все еще казалось, что все это плохо кончится, и даже если бы ей захотелось разделить с подругой радость — не смогла бы. Ей и не хотелось. Она попросту не верила.

— Давай-ка с самого начала. Что он там тебе сказал?

Орьяна захихикала.

— Он ничего не говорил. Было не до того.

— И как мне это понимать? — Йерсене совершенно не хотелось играть в эти игры, и дурашливость ужасно раздражала.

— Ну а ты подумай.

— Орья! Толком объясни.

Та показно взялась закатывать глаза.

— А впрочем, что это я? — запаясничала Орья. — Ведь откуда тебе знать, что делается между полюбившими друг друга юношей и девушкой.

Йерсена замерла, уставилась неверяще. “Не может быть” — стучало в голове. “Ты пошутила ведь” — рвалось с примерзшего вдруг к небу языка.

Но шуткой это не было.

Орьяна упивалась замешательством подруги — сделалась еще довольнее, прищурилась и чуть не млела, наблюдая, как Йер судорожно силится найти слова.