– Это собака моей девушки.

Вэнс Фальконер бросил взгляд на фотографию в рамке на ножке, стоявшую на телевизоре. На фотографии был я – бледный, с раздавшейся ряхой и растрёпанными волосами, как будто их сдувал ураган; передо мной стояла Эми – я обхватил её руками и смотрел поверх копны её рыжих волос. У неё на лице были солнцезащитные очки и широкая улыбка, у меня – выражение обеспокоенности, как бы незнакомый человек не спёр камеру.

– Это ваша подруга?

– Да. Эми Салливан. Мы собираемся пожениться.

– Она живёт здесь?

Давай ближе к сути, мудила. Я не собираюсь развлекать тебя весь день!

– Она сейчас в колледже. Учится на программиста.

– А можно спросить, что случилось с её рукой?

Парень явно не промах. На фотографии была видна здоровая правая рука Эми: ей она держала плюшевого слона, которого я выиграл в карнавальном конкурсе. Левая рука почти выходила за пределы кадра. Но внимательный наблюдатель мог заметить, что у самого края фотографии проглядывалась полоска голубого неба – как раз там, где предплечье оканчивалось у запястья.

– Потеряла в автокатастрофе, когда была ребёнком.

– Вы ездили к ней прошлым вечером? Поэтому вас не было?

– Нет.

– Вы отсутствовали всю ночь. Где вы были?

Я почувствовал, как учащается пульс. Так реагируют животные, когда их загоняют в угол.

– Дома у друга. Вы что, взломали дверь?

– Она была не заперта. Я опасался, что вы стали жертвой жестокого преступления, поэтому вошёл.

– Сдаётся мне, вы не имели на это права, детектив.

– Я дам вам номер, по которому вы можете оставить жалобу. У меня есть персональная голосовая почта. Вы наверняка слышали о происшествии в больнице Святого Франциска. Поскольку ваш дом указан как место последнего вызова Фрэнки Бёрджесса перед тем, как он устроил бойню, я подумал, что он начал с вас. Я боялся, что вы лежите здесь и истекаете кровью.

– Большое спасибо за вашу заботу. Я вам позвоню, если что-то подобное повторится. Дверь, в которую вы вошли, работает и на выход.

– Позвольте отнять у вас ещё немного времени. Понимаете, в данный момент проводится самая масштабная полицейская операция в истории штата. Полагаю, шансы, что Фрэнки до сих по жив, очень невелики, но думаю вы понимаете, почему мы хотим поймать его и наконец дать жителям вздохнуть спокойно.

– Почему вы тогда не помогаете полиции?

– Я должен был убедиться, что он не у вас. Не так ли?

– Что ж, можете осмотреть дом. Я только вернулся.

– Спасибо, я уже осмотрел. Здесь его нет, и я продолжу поиски. Только вместо того, чтобы шляться по лесу, заброшенным трейлерам или закрывшимся магазинам этого паршивого городка, я решил зайти с другого конца и попробовать заглянуть в его больную голову. Вдруг мне удастся пролить свет на весь этот кошмар. Он был здесь прошлой ночью, так?

– Да.

– Как раз незадолго до того, как он начал стрелять и кусать людей в больнице. Можно сказать, за считанные минуты до этого. Около трёх утра, верно?

– Да.

– Вы заметили какие-то странности в его поведении?

Я почувствовал, как к лицу приливает жар – моя челюсть прямо-таки излучала тепло.

Может быть, стоило сказать, что Фрэнки сюда не приходил.

– Нет. Он не читал нотаций. Да и вообще был не очень разговорчив.

– Он принял вызов от соседа с жалобами на шум и крики в вашем доме.

– Да. То есть, я могу объяснить. Я проснулся, когда что-то залезло ко мне в дом. И укусило меня.

– «Что-то»?

– Да, кажется, белка, или енот, или ещё кто-то.

– Между белкой и енотом большая разница.

– Было темно.

– А может это была бродячая кошка? Или бобёр?

– Без понятия. В любом случае, оно как-то проникло в дом, укусило меня и испугало до чёртиков. Соседи вызвали полицию, и Фрэнки приехал, чтобы убедиться, что всё хорошо.

– Что случилось с животным?

– Э… Не знаю. Убежало, видимо. Я, э… пытался его поймать.

– Это тогда вы травмировали голову, вот здесь?

Он показал пальцем мне на лоб. Я дотронулся до приклеенной там полоски лейкопластыря.

– Ах, да. Оно укусило меня.

– Оно было прямо у вашего лица и укусило его, но вы не заметили, кошка это или бобёр?

– Прошу прощения, вы расследуете дело о бобрах или массовое убийство в больнице?

– Когда офицер Бёрджесс уходил, в его поведении были странности?

– Нет, как я уже сказал. Он просто попросил меня быть осторожнее. По-моему, больше всего он беспокоился за меня.